Аудитория была совсем не привычной: ни амфитеатра, ни прозекторского стола; только монитор, свисающий с потолка. Просто комната, напичканная видеоаппаратурой. Ровно в одиннадцать Профессор взглянул на экран, откашлялся, озираясь несколько смущенно, пригладил седые волосы и начал:
- Кхм... Добрый день, студенты. Сегодняшнее занятие будет посвящено экстремальной хирургии в полевых условиях. В течение этого занятия я познакомлю Вас с историей операционного вмешательства и покажу на модели одну из простейших операций. Историческую ссылку Вы сможете посмотреть на своих компьютерах: каждый подключившийся автоматически получил все материалы. Прошу всех к следующему занятию внимательно прочесть раздел о работе первых хирургов. А сейчас обратите внимание на проекцию, подготовленную мною для сегодняшнего занятия. Перед вами - воспаление после ранения конечности называемое «газовая гангрена», крайне распространенное явление в условиях антисептики.
Перед ним появился спроецированный операционный стол, на нем модель человека с конечностью, пораженной болезнью: стреляная рана, почерневшие, отмирающие ткани; черные стрелки на коже, тянущиеся вверх по ноге, к здоровым тканям. Голос Профессора, по началу несколько неуверенный, с каждым словом становился все ровнее и жестче, его руки крутили модель, показывая пораженные болезнью ткани под всевозможными углами. Он объяснял, сыпал, как из рога изобилия, терминами, увлеченно рассказывал о возможных последствиях болезни.
- Таким образом, при своевременно проведенной операции у больного будет шанс не только выжить, но и ходить, используя протез. А сейчас я покажу вам, как проводить саму операцию. Конечно, желательно использование обезболивающих препаратов, по возможности - полной анестезии, но у нас с вами курс исторической, экстремальной  медицины, и я должен заметить, что в те времена, и при тех условиях, например, во время Второй мировой войны, операции часто проводились без всякого наркоза, только под воздействием сильного алкогольного опьянения. Примерную формулу, по которой высчитывалась дозировка необходимого для действенного наркоза алкоголя, вы можете найти в материалах сегодняшней лекции.  Итак, я начну. Прошу вас внимательно следить за моими действиями, вам будет необходимо написать по этой теме реферат. Правда, я все время забываю, что все можно будет посмотреть еще раз в записи... Ну да ладно. Мы должны зафиксировать больного так, чтобы даже в случае, если не подействует анестетик, и оперируемый будет чувствовать боль, он не смог двигать конечностью. Когда больной зафиксирован, мы можем сделать первый надрез...
Руки старика вдруг приобрели какую-то хищную жесткость и силу, движения стали отточено ровными. Кровь, так натурально показываемая макетом, брызгала ему на руки, пила вгрызалась в кости, зажимы позвякивали друг о друга.
- При усечении кожи вот здесь и вот здесь необходимо оставить лоскут, вы сейчас увидите, для чего он нужен. После того, как закрыты все артерии, мы пришиваем этот лоскут вот так, как конверт, при этом оставляя вот здесь и здесь дренаж для отвода жидкости. Всем понятно?
Ответа не последовало. Он вскинул глаза к счетчику соединений с аудиторией - на нем красовалась единица. Один слушатель - из заявленных тридцати.
Старик как-то сразу сник. Вытер руки о халат, посмотрел на них, вспомнил, что все это только проекция, выключил компьютер.
- Лекция закончена, спасибо за внимание...
Сел у стола, свесив руки меж колен и глядя в пол. Так и застыл.
 
* * *
- Здравствуйте, господин Профессор. Я знаю, что в Ваше время было принято решать важные вопросы лично, потому и решил зайти к Вам сам.
- Добрый день. Я получил Ваше сообщение, господин Ректор, и потому ожидал Вас. Проходите, пожалуйста.
Дверь бесшумно скользнула на свое место, мелодичный звонок оповестил хозяина жилища о том, что теперь она надежно закрыта.
- В комнату, будьте добры. У меня есть великолепный чай, не сублимированный. Хотите?
- Не откажусь. Спасибо за приглашение. Вообще-то, сейчас не принято делиться таким богатством.
- Не стоит благодарности. Я рад доставить вам удовольствие, а средств у меня, спасибо банку, достаточно, - они прошли в просторную комнату, в которой стоял стол; на нем, в специальной подставке со свечей, стоял большой керамический чайник, распространявший восхитительный аромат свежезаваренного чая.
- Профессор, вы знаете, я долго думал, как мне начать разговор с Вами, - Ректор отхлебнул глоток чая, который профессор разлил в пиалы, и посмаковал его, - И пришел к выводу, что нам с самого начала разговора стоит… раскрыть карты, так, кажется, это говорится? Так вот: дело в том, что, предложив Вам место в нашем институте медицины, я рассчитывал убить несколько зайцев одновременно. - Ректор явно был доволен своими познаниями в области редких оборотов речи.
- Во-первых, я хотел получить максимальную рекламу нашему институту: Ваше пробуждение из столь долгого криосна, да еще и Вашем возрасте, произвело настоящий фурор в обществе, несмотря на то, что это перестало быть редкостью; ведь молодежь, такая падкая на сенсации, всегда стремится подобраться как можно ближе к таким событиям. Во-вторых, я рассчитывал на то, что Вы будете вести у нас именно историческую часть занятий. То есть рассказывать о том, как это было; так сказать, от первого лица - ведь многое из того, что Вы можете рассказать, Вы видели сами. Но, увы, я немного просчитался. Я не рассчитывал на то, что Вы так быстро разберетесь с аппаратурой и сможете вести столь впечатляющие лекции. Для меня впечатляющие. Но, увы, только для меня - тут я несколько не соотнес реалии. Я должен Вам сообщить, что на Вас посыпались жалобы: в деканат, мне лично, по инстанциям надзора за образованием…
- Какого рода?
- Сцены насилия во время лекции, необоснованная жестокость, кровь, гной и прочие "мерзости". Кроме того, кому-то показалось, что конечность была женской - написали жалобу в связи с тем, что вы отбираете для своих "грязных опытов" женщин, рассматриваете их как объект насилия, что Вы извращенец, садист и женоненавистник. Мало того: они натравили на нас Общество Свободной Феминистки - Вы не представляете себе, какое у них лобби в правительстве…
- Позвольте, но ведь это бред! Какая "женская конечность"?! Я показывал операцию; я показывал будущим врачам то, с чем они будут сталкиваться ежедневно, то, с чего начиналась сегодняшняя медицина! Это основы! Я ведь не выбрал для показа мученическую смерть от гангрены - я выбрал спасение человеческой жизни через усечение тканей! А не лоботомию, или еще что-нибудь столь же шарлатанское! И, позвольте узнать, от кого были жалобы?
- От студентов, дорогой Профессор, от студентов. Вам еще не приходили повестки в суд? Могут прийти. Не беспокойтесь - у нашего института есть свой, проверенный временем и баталиями адвокат, он сделает все, что необходимо, но нервы Вам потреплют.
- Спасибо за предупреждение, конечно, но мне кажется, что я все еще чего-то недопонимаю: в чем проблема? Почему весь этот театр?
- Вот Вы, Профессор, упомянули «студентов»… Скажите, Вы же почитали научную документацию, верно? Знаете о достижениях современной медицины, о боксах-восстановителях, о регенерации тканей, об операциях без присутствия человека, разобрались даже с виртуальной реальностью… Читали? Знаете? Ну вот: все это так. Только вот одного Вы не пожелали заметить: обычный врач на сегодняшний день – это просто придаток компьютера. Обслуживающий персонал - не более. Его знания, увы, заканчиваются на том, когда какую кнопку нужно нажать и когда нужно выписать чек за лечение. Настоящие же врачи, работающие на «Скорой» и в корпорациях, разрабатывающих все эти умные штучки, учатся отнюдь не в общих институтах, к которым относится и наш. Для них существует отдельный курс - вовсе не четыре семестра, и этих людей тщательно отбирают и готовят по полной программе. - Ректор ненадолго прервался, внимательно всмотрелся в лицо Профессора, словно ища ответ на какой-то свой незаданный вопрос.
- А вообще, почти все, что я Вам рассказал, считается чуть ли не преступлением против Общества. Оно, Общество, должно по максимуму вкусно кушать, пользоваться благами цивилизации и платить за них, по минимуму влезая в дела, которые ведет правительство и корпорации...
- Оказывается, в этом направлении немногое изменилось с начала двадцать первого века... – сказал Профессор с грустной усмешкой.
- А Вы думали, что изменится? Вы, столь живо взявшийся за освоение науки, даже не удосужились прочесть хоть одну газету. На самом деле, я Вам, профессор, удивляюсь. Вы, пролежав столько лет в вашем ящике, даже не попробовали узнать что-то о том, что творится за пределами вашей квартиры и института. Поначалу я, признаться, думал, что Ваше желание как можно быстрее начать лекции -  благодарность институту за сохранение Вашего тела «на балансе»; и только недавно я понял, что это просто полное нежелание видеть что-то, кроме науки. Но после последнего происшествия, Вам, мне кажется, станет трудно продолжать отказываться видеть очевидное. Эх, будь Вы были амбициозным молодым человеком – я бы знал, как использовать Ваши знания…  Впрочем, будь Вы им – у Вас не было бы знаний. – Ректор усмехнулся.
- Ладно, хватит нравоучений; а то что-то я разошелся, Вы же не студент, в конце-концов. Профессор, я пришел к Вам не с пустыми руками, найдется дело и для «старой гвардии». Если, конечно, Вы захотите.
Ректор отхлебнул еще чаю и зажмурился, словно довольный кот. Холеные пальцы крутили чашку, только это выдавало какие-то внутренние сомнения. Он, казалось, полностью погрузился в свои мысли. Профессор же был, похоже, несколько ошарашен всем услышанным. Сидел, откинувшись на спинку стула, прикрыв глаза и теребя бородку; скручивая ее между пальцами и снова разглаживая. Так текли минуты.
- Ну что же, Профессор... Была не была. Я обещал вам откровенность и предложение - вот они. Мне, чтобы избежать скандала, пришлось временно закрыть ваш курс. Его чтение отложено до "выяснения всех обстоятельств". Я, постараюсь со своей стороны сделать все, чтобы накормить толпу досыта их любимой «мыльной оперой»; впрочем, Вам, я думаю, придется выслушать про себя много неприятного. У меня есть кое-какие связи в издательствах, прикормлены кое-какие журналисты, так что этот скандал мы, конечно, замнем. Предложение же может показаться Вам несколько необычным. Если Вы его примите, то, скорее всего Вам придется еще не раз попадать в ситуации, подобные этой и выслушивать о себе нелестные отзывы. Однако, оно же даст Вам возможность продолжать свою работу, при чем именно ту, что, как мне кажется, Вам больше всего подходит. Обдумайте это предложение хорошо, прежде чем ответить; почитайте, поищите информацию. Я распорядился, чтобы у Вас не забирали доступ к институтским библиофайлам и к файлам, которые Вам могут понадобиться, пока Вы будете обдумывать мое предложение. Само предложение изложено в этом документе. - Ректор положил на стол носитель данных. - Читая, вспомните то, сколько студентов осталось на лекции до ее конца. Не провожайте меня - не нужно.
Мелодичный звонок уже давно сообщил об отбытии гостя, а Профессор все еще крутил бородку в пальцах, сидя у стола, и глядя на носитель так, словно уже знал, что в нем и обдумывал, что же делать дальше.

* * *
Прогулки стали излюбленным времяпровождением Профессора. Давая отдых глазам, устававшим от чтения многочисленных статей, он прогуливался по бульварам города, который когда-то так хорошо знал, и знакомился с ним заново. Здесь многое изменилось: новые дома, новые улицы, новый облик. Очень мало гуляющих людей; а вот отсутствие машин Профессору, скорее, нравилось. Отдаваясь во власть улиц и аллей, он часто заходил далеко от дома, и ему приходилось искать дорогу обратно с помощью «П-моба» - гибрида карманного компьютера и мобильного телефона. Странно было раздвигать этот, сделанный в виде буквы «П» мониторчик, и рассматривать спроецированный на молекулярную пленку план города, скачанный напрямую из муниципальной сети.
Вот и сейчас – Профессор только что понял, что опять заблудился и собирался посмотреть на план, как вдруг улица наполнилась людьми, словно полноводная река прорвала плотину и выплеснула свои воды в высохшее русло.
Они появились вдруг; казалось, из ниоткуда. Их становилось все больше и больше на только что бывшей абсолютно пустынной улице. Все они стремились к видневшейся впереди площади; шли деловито, быстро, как будто боясь что-то пропустить. Шли, увлекая за собой Профессора, поддавшегося, вопреки привычкам, всеобщему порыву движенья.
Там, в центре площади, возле какой-то стелы, уже было множество людей, и постоянно прибывали новые, потоками выплескиваясь из трех улиц, выходящих на площадь. Никто не разговаривал, казалось, люди пришли сюда каждый сам по себе.
И вдруг, как по команде невидимого дирижера, картина кардинально изменилась. Люди словно застыли на мгновенье, как будто ждали указующего движения дирижерской палочки; дождавшись же, задвигались, занимая положенные им на площади места. И вот уже кто-то качает несуществующего ребенка, кто-то подпрыгивает на одной ноге по невидимым квадратикам, кто-то упал на землю и выгнулся,  изображая то ли змею, то ли труп. Какая-то молодая женщина мастурбировала, абсолютно не стесняясь людей; парочка, устроившись прямо под стелой, занялась любовью. Впрочем, никого это не шокировало, хотя и посматривали с интересом. Казалось, что все были настолько поглощены своими движениями, что творящееся вокруг них было для них только бутафорией. Строились и распадались пирамиды и фигуры; вились змейки из людей, смешно подбрасывающих в танце ноги, огибая фигурки одиночек, играющих каждый свою роль.
Однако не все люди, на площади были приобщены к действу. Кто-то ходил вокруг стелы, изредка останавливаясь и окидывая ту или иную группу скептическим или ироничным взглядом, оценивающе присматривались к тем или другим движениям или фигурам, Кто-то обменивался мнениями с, по-видимому, знакомыми людьми.
 - Первый раз на флешмобе? Обратите внимание: вот там, чуть правее, сидит девушка, расплетающая косу. Ничего не напоминает?
- Первый… Как Вы это назвали, простите? - Профессор оглянулся на спросившего, который оказался молодым человеком.
- Флешмоб… Странно, что Вы об этом ничего не знаете - судя, простите, по Вашему возрасту, можно предположить, что Вы должны были застать его становление, как искусства.
- Ничего, ничего, не за что извиняться. Нет, знаете ли, ничего никогда не слышал. Но я жил достаточно обособлено. Не сочтите за труд, расскажите мне, так сказать, основные постулаты этого явления.
- С удовольствием. Началось все в начале двадцать первого века, как некая игра, что ли. Множество людей, в основном молодых, ведомые сообщениями на отдельных форумах по интересам, расположенных в существовавшем тогда Интернете, собирались в определенном месте, в определенное время и производили одно и то же действие. Например, закурить сигарету ровно в четыре часа пятнадцать минут и бросить ее на землю в четыре часа шестнадцать минут. Позже это явление стали использовать для актов выражения точки зрения в отношении определенных вопросов, зачастую - политических. Уже позднее это превратилось в своего рода перформенс, в театральное действо. Участников собиралось много, и в какой-то момент организаторы решили раздавать «роли», становясь режиссерами. Основоположники разных направлений кооперировались, создавая неповторимые рисунки из людей. Конечно, подобные действия привели к тому, что стали появляться ценители того или иного направления, организаторы становились своего рода «гуру». Вот и я принадлежу к ценителям и критикам, так сказать, потому каждый раз прихожу посмотреть на происходящее, чтобы потом высказать свое мнение. Со мной считаются, и это позволяет мне так же направлять следующий флешмоб в русло, мне интересное. Сейчас мы наблюдаем один из самых крупных фешмобов, организованный сразу несколькими течениями этого искусства, к которому я тоже приложил, так сказать, руку. Если Вам захочется, я могу посодействовать Вам в получении роли, у Вас очень интересный типаж…
- О, спасибо. Крайне познавательная и интересная получилась лекция, но от участия в действе я пока откажусь. Может, в другой раз, - Профессор уже собирался откланяться, когда…
 
 
* * *
Взрывы прогремели как один, дернув площадь вверх-вниз. Еще миг - и рассыпалось застывшее на мгновение в воздухе движение, разбросавшись обломками и обрывками вокруг стелы, рассыпавшись кусками домов. Заволокло дымом и пылью, болью - и пока еще безмолвием. Еще один миг - и крик разрезал, разметал эту кажущуюся тишину. Вопль. Многоголосый, панический, наполненный болью и животным страхом - вопль. Зовущий на помощь и призывающий бежать прочь, наступать на оторванные руки и покореженные тела, на камни разваленной стелы. Прорываться через огонь, охвативший развалины домов, тщетно стремясь к улицам. Крик срывался и взлетал снова. Сползал по камням развалин вместе с теми, кто пытался через них перебраться. Прижимался руками к разорванным животам и заталкивался вместе с внутренностями обратно, в брюшную полость, с кровью, с болью, с грязью, с ужасом и корчами. Крик… С него все начинается - но, черт побери, почему им должно все закончиться?
Представление, теперь уже ужасающее представление продолжалось: кто-то баюкает свою руку, оторванную у локтя, не замечая стекающей крови; кто-то уже никогда не встанет на ноги - и только натягивает на обрубки платье. Кто-то просто уже никогда не встанет. Кто-то идет, спотыкаясь, среди тел, он стирает с себя кровь, еще не веря в то, что она не его; кто-то зовет, истошно подвывая, мужа или друга. Кто-то шепчет себе под нос то последнее, что всегда хотел сказать перед смертью. Знаете, с пафосом так. Что-то вроде «Фак ю». Впрочем, Смерти все равно. Ее коса гуляет по миру уже много веков - наслушалась. Зато кому-то приятно: он сделал то, что хотел. Равнодушно опускает Жница лезвие. Кто-то кончается в корчах.
- Помогиииите!!!
Крик же и приводит Профессора в себя. Что-то животное, хищное появляется в его облике, когда он встает с земли. Чуть пригнувшись, как бы подныривая под полог пыли и дыма, стелящихся по-над асфальтом, он всматривается в человека, лежащего рядом на животе. Его собеседник жив и цел. Мечущиеся глаза выглядывают из-под козырька рук, прикрывающих голову; в глазах - шок и начинающаяся истерика.
- Целы? - голос Профессора не оставляет чужой истерике ни малейшей лазейки. - Тогда поднимайтесь - мне нужна помощь. Ремень есть? Быстро, снимайте! Смотрите: жгут накладывается вот так…
Не останавливаясь надолго, мгновенно накладывает жгут на обрывок кисти лежащей в двух шагах женщины, которая, не двигаясь, заворожено смотрит на хлещущую из обрубка руки кровь. Уже рвет у нее же из брюк ремень - и, пригибаясь, кашляя от гари, врывающейся в легкие, переползает-перебегает дальше, к следующему телу.
- Не стойте! Да не стойте же! Немедленно ко мне - это приказ! Если не сделать этого сейчас - люди умрут! Они просто истекут кровью. Я врач, хирург! Сюда, я сказал!
Собеседник, как сомнамбула, медленно переставляя ноги, подходит. Опускается на колени рядом с мужчиной, который бессмысленно ощупывает свое тело; брюки в кровь, прямо в лужу, как в воду - принимает ремень, делает петлю, набрасывает на культю ноги, затягивает, как может.
- Сильнее! У него шок - он пока ничего не чувствует. Сильнее! Вот так. Пошли дальше! Ремень, ремень у него возьмите! Нету? Тогда рубаху, любую крепкую ткань. Скручивайте в жгут - и пережимайте. Это для них шанс выжить! Быстрее! Дальше!
Дальше… Кровь, боль, грязь, дым - и кусок кости, торчащей из раздробленной камнем руки.
- Так, правильно, именно так! Сильнее!
Освободиться от цепляющейся в ноющей просьбе о помощи руки, успокоить: помощь близко! – и дальше.
Человек, кажется, в порядке – повреждений не видно. Трясет свой  «П-моб», тыкает пальцем в безжизненный монитор, пытаясь установить связь. Поднимает глаза на профессора и его спутника:
- Не работает. Не могу ни с кем связаться – сеть как будто вырублена. Вы видите? Не работает! Что с нами будет? Мы все умрем! Мы умрем, вы понимаете?!
- Прекратите истерику! Вы - молодец: подумали о связи. Видите, нам это в голову не пришло. Вот, попробуйте мой – у меня есть прямой выход на институтскую сеть, может, работает она. Если свяжетесь – дайте нам знать, а мы пока постараемся помочь остальным.
Так… Тут - рана головы. Можно только прижать кусок сорванной кожи к черепу, всучить в руки рубаху, сорванную с него же, чтобы держал, прижимал. Терпите - скоро прибудет помощь. Дальше, дальше! Не стоять!
- Извините… Тут это… Связь заработала… 
- Отлично! Так вызывайте помощь – скажите, очень много раненых, срочно нужны перевязочные материалы, медикаменты, восстановительные боксы.
- Я уже сказал… Сказали, что знают о происшествии, что помощь в пути…
- Так это прекрасно! Тогда – присоединяйтесь. Я пойду в ту сторону, а вы вдвоем - в эту. Что делать - поняли? А Вы? Смотрите, вот тут покажу. Проверяйте, жив ли человек - вот так. Чувствуете - бьется жилка? Вот тут она, да! Да тут же! Да! Чувствуете? Можно еще открыть глаза, посмотреть, есть ли реакция на свет... А, да черт с ним! Просто на все, что оторвано, откуда течет кровь - жгут! Только не на шею, конечно. Увидите кого-то адекватного - привлекайте! Э-э-э-э!!! Тошнить - в сторону! Не на рану же! Лучше? Сможете? Тогда - вперед! Быстрее!
Плевок, кивок - пошли. Медленно, но с целью. Новобранцы маленькой войны. Войны за выживание. 
Начиналась долгая ночь...

 
* * *
- Ну что же, Профессор, сказать, что я поражен – это значит, ничего не сказать. Поздравляю: все прошло более чем удачно. Кстати, раз уж прошло так гладко, то скажу Вам: один из них был тот самый, который остался до конца на Вашей лекции. Я очень рад, что не ошибся в Вас: невозможно провести такую виртуальную симуляцию человеку, никогда не видевшему подобного вживую. А как прекрасно все наложилось на его любовь к флешмобам! Заодно и Вам экскурсия по нашей современности. А планировка самой ситуации: вирус, выключивший связь, взрывы, отрезающие площадь от города - это вообще бесподобно, если это можно сказать о такой «постановке». Может, Вам стоило самому стать режиссером? Да, конечно хорошо, что оба согласились поучаствовать в эксперименте, хотя они признались, что для них происходящее было немалым шоком. Да, оба приняты, документы уже отправлены на новое место обучения. Там, кстати, тоже весьма впечатлились нашим способом – сказали, ждут следующего пополнения в ближайшее время. Жестковато, конечно, зато какие результаты! В этом сонном болоте – как еще вызвать ту реакцию, которая даст понять, кто есть кто? Да, вот еще: завтра, в одиннадцать у Вас по плану лекция для первокурсников, сразу после чтения для закрытого курса. Уже предвкушаю тему. И надеюсь, что опять кто-то останется до конца.