Здесь, в уголочке, тихо.
Это не простой угол: волшебный. В нем никогда не слышно то, что происходит буквально в паре метров.
Я использую магию этого места разумно: аккуратно и сосредоточено строю здесь свой домик. Подушки, снятые со старого кресла, становятся стенами более надежными, чем железобетон. Стол становится крепкой крышей, а стул - дверью, непроходимой для всех, у кого нет ключа. Ключа нет ни у кого, кроме меня. Ключ хитрый: это волшебные слова. Стоит их произнести, и дверь, словно сама собой отползет в сторону, переставляя неуклюжие ноги. Только говорить слова нужно тихо-тихо, чтобы никто-никто не услышал.
В моем маленьком доме уютно и тепло. В нем можно делать все, что угодно: лежать, играть в солдатики, катать машинку. Да просто сидеть, привалившись спиной к стене, и молчать. И думать о том большом мире за стенками. Вспоминать о том, как говорил маме "я хочу мамаой", складывая в одно "дом" и "мама" . Думать о том, какая страшная старуха в белом халате приходила вчера к бабушке. Настолько страшная, что я со всех ног бросился в домик и отказался оттуда выходить, пока не убедился, что старуха ушла. Можно поплакать о Ваське: нашем коте, который сбежал, проскользнув вдверь вслед за старухой. Сбежал на улицу, где воет ветер и очень, очень холодно. Васька так любил сидеть в домике вместе со мной, а теперь его никто не защитит и он может замерзнуть. Ваську жалко - и я плачу, вытирая слезы о мягкие стены.
Иногда я подсматриваю за тем, что происходит там, снаружи, за стенами моего убежища. Для этого оставлено специальное окошко: маленькая щелочка между подушками. Я слежу за ногами, что проходят мимо, иногда - играю в прятки с лучиком света.
Где-то внутри я знаю, что скоро мама скажет, что пора спать, и тогда, после препираний и слез, мой домик разберут, а меня поведут мыться и чистить зубы, а потом в постель. Я буду долго ворочаться, прислушиваясь к скрипу родительской кровати, доносящемуся из-за тонкой стенки. И играть с темнотой: долго смотреть в одну точку и следить за темным пятном, которое ползет по стене.
В какой-то момент я все же засну, еще раз поплакав о Ваське...
Я до сих пор помню особый запах этого угла. Помню, настолько хорошо, что в моменты отчаянья могу провалиться в этот запах. Провалиться с головой в это щемящее сердце воспоминание, набрать оттуда полные пригоршни тепла и защищенности, и смыть с себя всю боль, которая рвет на части душу сейчас, здесь. Вновь поплакать, не стесняясь: ведь пока я в домике, меня никто не увидит, и можно делать все, что угодно. Пусть вокруг трясут брылями злые тетки, пусть рушатся карьеры и и идеи, пусть беснуются проблемы, пытаясь разломать несокрушимые стены, пусть вызывают меня на смертный бой нелепые гендерные разборки. Я сейчас, немного оттдохну, наберусь сил - и выйду им навстречу, с широко развернутыми плечами и циничной улыбочкой на лице. Выйду так, что у них не останется и намека на надежду выжить и победить меня, потому что у меня есть мое волшебное место. Скоро...
А до тех пор - я в домике.