Вход на сайт
206 просмотров
назад
15.05.13 13:44 Пол Гобл о России... Выдержки интервью
Россия - США... Сегодня существует гораздо более реалистичная оценка России – как региональной силы, но уже не как глобальной сверхдержавы, каковой она действительно больше не является. Мне также кажется, что сейчас пришло более четкое понимание того, что все наши надежды начала 1990-х годов на то, что Россия станет демократической страной, страной свободного рынка, где государство защищало бы права и свободы своих граждан и обеспечило бы долю всех жителей страны в доходах от громадных природных богатств – все эти надежды перечеркнуты...
Олимпиада. Стало совершенно очевидным, что сочинская Олимпиада, которую Владимир Путин планировал как символ и высочайшее достижение своего президентства, скорее всего обернется его крупнейшим провалом. Я говорю это не потому, что там обязательно случится какое-то насилие, и не потому, что ожидаю широкого мирового бойкота – а исходя из опыта Игр в других странах.
Мы узнали о рабском положении гастарбайтеров в Сочи. Мы узнали о массивной коррупции – хотя многое еще даже не построено, эти игры уже стали самыми дорогими в истории – свидетельство того, что большая часть этих денег уходит на оффшорные счета российских чиновников.
Мы увидели варварский захват снежного леопарда в Сибири – только ради того, чтобы Путин мог позировать перед камерами. Мы увидим гораздо более подробные репортажи о том, что 150 лет назад Сочи стал местом величайшего геноцида 19 столетия, приведшего к гибели сотен тысяч людей и изгнанию черкесов из родной земли в Османскую империю.
Как бы пропагандистская машина Владимира Путина ни пыталась, она бессильна противостоять этому – просто потому, что такова журналистика – для объективности им нужно будет балансировать заявления Кремля репортажами, появления которых Кремль очень не хочет.
О русских в России Сейчас в России происходит видимое ослабление позиций этнических русских на фоне усиления позиций нерусских. Это объективный процесс, обусловленный многими факторами, в числе которых – низкая рождаемость у русских и высокая рождаемость у нерусских, миграция из стран Центральной Азии и Южного Кавказа – в комплексе ведущий к резкому падению процентной доли этнических русских в общей численности населения России.
На этот счет существует противоречивая статистика, мне кажется, не будет ошибкой говорить, что сейчас в России этнические русские не превышают двух третей населения. Это драматическое падение по сравнению с 1991 годом, когда русские составляли 90 процентов населения страны. Как следствие, русские чувствуют себя в опасности, поэтому идея «большого русского брата», государствообразующей миссии русской нации – это всего лишь оборотная сторона опасений русских людей.
Мне кажется, тот факт, что русские проводят столько времени в спорах о «национальной идее» – это не столько отражение культурного стиля, сколько симптом серьезной социальной болезни, опасной болезни, потому что, если русским не удастся смириться с потерей империи, они рискуют превратиться в международных изгоев.
Возрождение и усиление сибирской идентичности, восточной идентичности, поморской – на Севере, казачьей – по всему югу России. Эта революция идентичностей отражает две важные тенденции и указывает на третью.
Во-первых, это отражение того факта, что, вопреки убеждениям большинства людей, русская национальная идентичность – самая слабая в Евразии. Самоидентификация, к примеру, у авар, армян или украинцев намного сильнее, чем у русских. Во многом русские оказались главными жертвами государства, названного их именем. Им было позволено управлять, но только ценой отказа от собственного развития как нации. Как результат – происходит фрагментация.
Свою лепту вносят и география и плохое управление. Вы не можете проехать на машине из одного конца страны в другой, потому что нет нормальных автотрасс, железные дороги ржавеют, большинство авиакомпаний выдавлены из бизнеса и больше не функционируют – огромные части страны изолированы друг от друга. Как следствие формируются региональные альянсы. Реанимируется тот самый тип регионализма, который был жестоко подавлен Борисом Ельциным в середине 1990-х годов.
Совмещение и сдерживание роста регионализма и субэтнического русского национализма станут для центра серьезным вызовом. В среднесрочной и долгосрочной перспективе рост русского субэтнического национализма представляет гораздо более серьезную угрозу способности Москвы контролировать ситуацию, чем любое другое «нерусское» национальное движение.
О Кавказе. На мой взгляд, на Северном Кавказе сейчас происходит возрождение ведущей роли этно-сепаратистских идей, я убежден, что мы наблюдаем строительство национальных прото-государств, потенциальных государств. Репрессивная политика российского правительства не работает, потому что у него нет достаточных ресурсов для проведения репрессий такого уровня и на такой длительный срок, чтобы добиться окончательного усмирения, у них нет достаточных ресурсов, чтобы подкупить все население Кавказа. Поэтому Владимир Путин сделал ставку на подкуп элит, надеясь добиться полной тишины.
Но на примере Чечни мы видим, что результат получается совсем не тот, о котором думала Москва. Чечня на протяжении нескольких лет получает невообразимые суммы от Москвы, и сегодня Чечня намного более исламизирована, чем за всю историю ее существования.
Говоря о стабильности, нужно помнить, что существует несколько ее разновидностей, и нужно точно знать, о каком именно виде мы говорим. О стабильности внутри отдельных республик? О стабильности внутри региона в целом? Или о стабильности между регионом и Москвой? Мне думается, если российское правительство не планирует тратить на Кавказ значительно более крупные суммы и не желает стать умнее и осторожнее в применении силы, отношения между Москвой и Северным Кавказом будут становиться все более неустойчивыми.
И вопрос не в том, сколько людей уходит в лес, вопрос в том, какого будущего хотят для себя люди на Северном Кавказе. По моим ощущениям, мы будем видеть спад проявлений насилия и террористической активности, однако при этом регион будет все больше удаляться от Москвы. Мы также увидим солидификацию прото-государств в течение следующего десятилетия.
Олимпиада. Стало совершенно очевидным, что сочинская Олимпиада, которую Владимир Путин планировал как символ и высочайшее достижение своего президентства, скорее всего обернется его крупнейшим провалом. Я говорю это не потому, что там обязательно случится какое-то насилие, и не потому, что ожидаю широкого мирового бойкота – а исходя из опыта Игр в других странах.
Мы узнали о рабском положении гастарбайтеров в Сочи. Мы узнали о массивной коррупции – хотя многое еще даже не построено, эти игры уже стали самыми дорогими в истории – свидетельство того, что большая часть этих денег уходит на оффшорные счета российских чиновников.
Мы увидели варварский захват снежного леопарда в Сибири – только ради того, чтобы Путин мог позировать перед камерами. Мы увидим гораздо более подробные репортажи о том, что 150 лет назад Сочи стал местом величайшего геноцида 19 столетия, приведшего к гибели сотен тысяч людей и изгнанию черкесов из родной земли в Османскую империю.
Как бы пропагандистская машина Владимира Путина ни пыталась, она бессильна противостоять этому – просто потому, что такова журналистика – для объективности им нужно будет балансировать заявления Кремля репортажами, появления которых Кремль очень не хочет.
О русских в России Сейчас в России происходит видимое ослабление позиций этнических русских на фоне усиления позиций нерусских. Это объективный процесс, обусловленный многими факторами, в числе которых – низкая рождаемость у русских и высокая рождаемость у нерусских, миграция из стран Центральной Азии и Южного Кавказа – в комплексе ведущий к резкому падению процентной доли этнических русских в общей численности населения России.
На этот счет существует противоречивая статистика, мне кажется, не будет ошибкой говорить, что сейчас в России этнические русские не превышают двух третей населения. Это драматическое падение по сравнению с 1991 годом, когда русские составляли 90 процентов населения страны. Как следствие, русские чувствуют себя в опасности, поэтому идея «большого русского брата», государствообразующей миссии русской нации – это всего лишь оборотная сторона опасений русских людей.
Мне кажется, тот факт, что русские проводят столько времени в спорах о «национальной идее» – это не столько отражение культурного стиля, сколько симптом серьезной социальной болезни, опасной болезни, потому что, если русским не удастся смириться с потерей империи, они рискуют превратиться в международных изгоев.
Возрождение и усиление сибирской идентичности, восточной идентичности, поморской – на Севере, казачьей – по всему югу России. Эта революция идентичностей отражает две важные тенденции и указывает на третью.
Во-первых, это отражение того факта, что, вопреки убеждениям большинства людей, русская национальная идентичность – самая слабая в Евразии. Самоидентификация, к примеру, у авар, армян или украинцев намного сильнее, чем у русских. Во многом русские оказались главными жертвами государства, названного их именем. Им было позволено управлять, но только ценой отказа от собственного развития как нации. Как результат – происходит фрагментация.
Свою лепту вносят и география и плохое управление. Вы не можете проехать на машине из одного конца страны в другой, потому что нет нормальных автотрасс, железные дороги ржавеют, большинство авиакомпаний выдавлены из бизнеса и больше не функционируют – огромные части страны изолированы друг от друга. Как следствие формируются региональные альянсы. Реанимируется тот самый тип регионализма, который был жестоко подавлен Борисом Ельциным в середине 1990-х годов.
Совмещение и сдерживание роста регионализма и субэтнического русского национализма станут для центра серьезным вызовом. В среднесрочной и долгосрочной перспективе рост русского субэтнического национализма представляет гораздо более серьезную угрозу способности Москвы контролировать ситуацию, чем любое другое «нерусское» национальное движение.
О Кавказе. На мой взгляд, на Северном Кавказе сейчас происходит возрождение ведущей роли этно-сепаратистских идей, я убежден, что мы наблюдаем строительство национальных прото-государств, потенциальных государств. Репрессивная политика российского правительства не работает, потому что у него нет достаточных ресурсов для проведения репрессий такого уровня и на такой длительный срок, чтобы добиться окончательного усмирения, у них нет достаточных ресурсов, чтобы подкупить все население Кавказа. Поэтому Владимир Путин сделал ставку на подкуп элит, надеясь добиться полной тишины.
Но на примере Чечни мы видим, что результат получается совсем не тот, о котором думала Москва. Чечня на протяжении нескольких лет получает невообразимые суммы от Москвы, и сегодня Чечня намного более исламизирована, чем за всю историю ее существования.
Говоря о стабильности, нужно помнить, что существует несколько ее разновидностей, и нужно точно знать, о каком именно виде мы говорим. О стабильности внутри отдельных республик? О стабильности внутри региона в целом? Или о стабильности между регионом и Москвой? Мне думается, если российское правительство не планирует тратить на Кавказ значительно более крупные суммы и не желает стать умнее и осторожнее в применении силы, отношения между Москвой и Северным Кавказом будут становиться все более неустойчивыми.
И вопрос не в том, сколько людей уходит в лес, вопрос в том, какого будущего хотят для себя люди на Северном Кавказе. По моим ощущениям, мы будем видеть спад проявлений насилия и террористической активности, однако при этом регион будет все больше удаляться от Москвы. Мы также увидим солидификацию прото-государств в течение следующего десятилетия.