Тихий шум от газовой горелки, которую Алекс поначалу приняла за подставку для чайника, заставил ее очнуться. Видимо, она уснула, так как не заметила, когда вернулся Тео. Теперь он копошился в углу палатки в каком-то мешке. Послышался металлический стук, и пару мгновений спустя на столе очутились две жестяные кружки. Старик наполнил их сладко пахнущим желтоватым кипятком.

- Это чай? - удивилась Александра.

- Да, травяной, - кивнул седовласый, подавая ей дымящуюся кружку, и указал на мешочек, пристегнутый к его потертому кожаному поясу, - Я его всегда ношу с собой. Сам травы собираю, сам сушу. Пей, не бойся. Тебе силы нужны.

Не снимая варежек, окончательно продрогшая женщина благодарно взяла кружку и вдохнула пар. Этот чай, действительно, помог ей согреться и прогнал навалившуюся было усталость.

- Скажите, Тео, а что ищут здесь археологи?

- Тут древний пещерный город, дочка. Изучают. На то они и ученые, чтобы изучать, - хмыкнул старик.

- А где же они?
- Наверное, в город поехали за провиантом.

- Нам далеко еще? - тихо спросила спросила Алекс, удивляясь, сколько она сегодня уже прошла.

- Далековато, - прищурился на нее собеседник, - Устала?

- Немного. Зачем же отцу Федору было забираться так далеко? - удивилась она, - Неужели это тоже территория монастыря?

- От жизни бежит, - опять хмыкнул Тео, - Одного понять не может, что от себя сбежать невозможно.

- Видимо, у него были причины уйти в монастырь?
- Слабость человеческая всему причина. И неверие.

- Но как же Вы можете так говорить? Я думаю, нужна большая вера, чтобы отказаться от жизни и...

- ...И заживо похоронить себя, - закончил за нее старик, - А ты думаешь, верно, что в монастырь уходят избранные? Напрасно, дочка. В монастырь идут самые слабые. Те, которые не в силах противостоять испытаниям жизненным. Те, в которых не достаточно любви к ближним, чтобы сносить пощечины и ежедневно, иногда даже ежеминутно прощать. Те, кто боятся или не могут быть обыкновенными людьми с их обыкновенными, иногда непосильными свободами, обязанностями, чувствами, эмоциями. Гораздо проще спрятаться за высокими монастырскими стенами от закона и беззакония или вот так вот, - он кивнул неопределенно в сторону, - запереться в четырех стенах, одному, чтобы упиваться сознанием собственной жертвенности или тешить себя иллюзией ангелоподобного существования. А ведь забывают, что сами человеки.

- Быть того не может, - Александра ошеломленно распахнула на говорящего глаза.
- Чего не может быть?

- Я думаю, - робко возразила она, - что необходимо огромное мужество, чтобы посвятить свою жизнь вере.

- Ты сама-то веришь? - Тео прищурился на молодую спутницу, - Чего смущаешься-то?
- Верю...

- А как ты думаешь, почему Христос не ушел в монастырь? Или почему не остался при каком-нибудь храме в свое время? Служил бы себе тихонечко Богу и прославлял Творца. Разве не это было бы правильно?

- Но...

- Верно. Он пошел к людям. И жил среди людей. И не боялся прикасаться к прокаженным, грешникам и собственным убийцам, любил, оправдывал и прощал. Для этого ему не нужны были надежные каменные стены.

- Но ведь он, Иисус, был Богом? Вернее, он и есть Бог? Сын Бога? Я не сильна в теологии. Ведь так учит церковь?

- А разве церковь не учит, что мы все дети Божьи? Значит, в каждом из нас Бог? - возразил старик.

- Ну, не знаю... - стушевалась она, - Наверное, Вы правы. Но ведь не каждый осмелится в это поверить. И потом... У каждого свой путь.

- Верно. У каждого свой путь. Однако, все мы идем в одну сторону. Домой. А поиски истины... это в каждом из нас заложено изначально. Все мы ищем. Все задаем вопросы. Все идем.

Александра не нашлась, что ответить этому удивительному старику. Он, словно поняв ее замешательство, перевел разговор на другую тему, заставляя рассказать о родителях и о профессии, как-то избегая прямого вопроса о причинах, привевших ее в монастырь. Он разглядывал ее жадно и любопытно, как диковинку. И все время, пока молодая женщина говорила, неотрывно смотрел на то, как двигались ее губы. Поведение проводника смущало Алекс. Но она послушно отвечала на вопросы, прихлебывая горячее варево из своей кружки. Вскоре они снова двинулись в путь.

Как только путники вышли за палатку, стало понятным, для чего нужны были силы. Под ногами в камнях снова зазмеилась протоптанная тропинка, и тут же на идущих обрушились сильные порывы ветра. Временами казалось, что ветер пытался сбросить их вниз, толкая в спину. Не отстал он даже тогда, когда путники, оказались под карнизом нависающей скалы. Вдоль тропинки то и дело стали попадаться чернеющие рты выдолбленных в породе пещер. Некоторые из входов хранили отчетливые следы творчества рук человеческих. Видимо, жившие здесь когда-то люди прилагали немалые усилия, чтобы украсить свои жилища.

Глянув с обрыва вниз, Александра поняла, что они опять очутились в колодце. Только этот был раз в двадцать больше, чем прежний. И дорога, ведущая под карнизом, закручивалась спиралью, образуя необычные этажи, на которых, собственно, и располагался этот пещерный город.

- Так много! - удивленно воскликнула она.

Тео обернулся, приложив палец к губам в знак молчания, кивнул и жестом позвал за собой.
Проходя мимо очередной пещеры, Алекс остановилась, как вкопанная. У дверного проема слева была высечена рыба, стоящая на хвосте, а справа крест. Но крест был не привычным, как в храме, а равномерным, с раздваивающимися концами, словно рыбий хвост или змеиный язык. Девушка хотела было что-то спросить, но старик схватил ее за руку и упрямо потянул за собой, не давая ей возможности опомниться и опять призывая к молчанию. Спустя несколько метров слева от них открылся проход, из которого вырвался встречный порыв ветра. Тео свернул в этот коридор, и вывел молодую женщину на другую сторону скалы, прочь из пещерного города.

Когда они отошли на приличное расстояние, проводник, наконец, заговорил:

- Нехорошее там место. А я, дурак старый, не предупредил тебя о молчании. Нельзя там говорить. Эхо там обманчивое, - объяснил он, заметив немой вопрос во взгляде спутницы.

- А что это была за рыба там?

- Рыба? Ах, рыба... Это знак первых христиан. Ты знаешь, по-гречески слово рыба, «ихтис», имеет свою расшифровку. Ученые спорят, какой вариант правильнее. Каждая буква слова означает другое. Одни говорят, что ихтис расшифровывается, как «Иисус Христос – сын Бога сущего», а другие доказывают, что это означает «Иисус Христос – Сын Божий, Спаситель». Возможно, и те, и другие, правы.

- А почему крест странный такой?

- Крест странный, да, - согласился Тео, - Говорят, то ли мальтийский, то ли еще какой-то... Так. Тут мы попрощаемся, - неожиданно затормозил он около валуна, который лежал прямо у развилки тропинки, - а ты иди по этой тропинке вверх. Дойдешь до той горы – там дверь. Это и есть вход в келью отца Федора.

- А Вы как же? - немного оробела Алекс.

- Мне нельзя к нему. Он меня не выносит. Не станет разговаривать с тобой. А так у тебя есть шанс расспросить его о твоем деле. Будем надеяться, что он в хорошем расположении.

Поблагодарив доброго проводника, молодая женщина пошла в указанном направлении. Тропинка, обогнув очередной скальный выступ, действительно, привела ее в небольшую нишу. Небольшая деревянная дверь, выкрашенная в шоколадно-коричневый цвет, была украшена большим белым православным крестом.

Александра постучала.

- Заходи! Жду уже. Вас пока дождешься! - послышалось ворчание из глубины.

Она решительно потянула за кольцо и отворила тяжелую дверь. Внутри пахло ладаном и сыростью, но было тепло.

- Здравствуйте, - громко сказала Алекс и ступила на порог.

Внутри помещения царил полумрак. Молодая женщина поняла, что эта комната, была, по всей видимости, прихожей, и пошла на тусклый свет, исходивший из другого дверного проема. Вторая комната была больше первой, и на середину ее падал разноцветный свет из витражного окна, которое она видела тогда снаружи. В одном углу кельи было установлено большое распятие в окружении множества больших и маленьких икон, а в другом стояло большое кресло.

Александра хотела было что-то сказать, но замерла, задохнувшись от неожиданности.

В кресле сидел ее недавний спутник в черной рясе, с вышитым белыми и красными нитками на груди крестом, и во все глаза таращился на нее.

- Отец Федор? - наконец спросила ошеломленная гостья, недоумевая, к чему весь этот спектакль.

Сухонький старичок склонил белую голову в знак согласия и в свою очередь спросил:

- А ты кто ж такая будешь?

- Ну, что же, - вздохнула Алекс, принимая правила игры, - давайте знакомиться. Меня зовут Александра. И я к Вам по очень важному делу, - немного поколебавшись, она сняла варежку и протянула монаху руку для приветствия.

При виде обнаженной женской ладони глаза седого обитателя кельи расширились от ужаса, и он внезапно завопил. Алекс отдернула руку и спрятала за спину. Старик стал метаться по комнате, вращая обезумевшими глазами, с диким криком:

- Изыди! Изыди! Прочь от меня!!!
- Но послушайте! - возмутилась гостья.
- Прочь!

Монах схватил из угла огромную палку с тяжелым набалдашником и замахнулся на Александру. Она поняла, что сумасшедший старик не переминет со всей силой опустить дубину ей на голову, и в ужасе выскочила на улицу.

Отбежав на несколько шагов, Алекс остановилась, чтобы перевести дыхание. Казалось, сердце выскочит из груди через горло. Свихнувшийся, по всей видимости, отец Федор, не преследовал ее, но из кельи были слышны его проклятия. Старик бушевал.

По всей видимости, он заставил посетительницу идти более длинным путем от того самого валуна. А вторая тропка, что уходила с развилки, значит, должна быть более короткой, предположила она. Однако, к двери кельи вел только один путь: именно тот, по которому пришла сюда молодая женщина. Теперешний неожиданный приступ монашьего гнева никак не укладывался в логическое объяснение истории. Совершенно растерянная, Александра еще некоторое время постояла недалеко от двери с распятием, надеясь, что бывший академик сменит гнев на милость и все же поговорит с нею. Тот уже перестал вопить, но так и не вышел из своей кельи.

Алекс не знала, сколько времени прошло. Может быть, час, а может, и больше. За коричневой дверью воцарилась полная тишина. Она снова осторожно приблизилась к входу и робко постучала.

- Убирайтесь! - грубо крикнул отец Федор, который, видимо, сидел под самой дверью.

- Но Вы же знаете, что у меня очень важное дело, - расстроено сказала нежеланная гостья, глотая подступившие слезы.

- Убирайтесь все! Или я за себя не ручаюсь!

Холодный ветер уже давно пробрался Алекс под одежду. Она дрожала, казалось, каждым нервом, а рядом с кельей свихнувшегося монаха не было даже камня, чтобы присесть и отдохнуть. Чувствуя, что она слабеет, молодая женщина решила идти обратно. Видимо, настоятель был прав. Но ведь никому и в голову не могло прийти, что дело может обернуться таким образом.

Слезы то и дело подкатывали к горлу, но Александра решительно запрещала себе расслабиться. Она только с некоторым страхом подумала о том, как далеко ей придется теперь идти в полном одиночестве. Как бы она не уверяла себя в том, что со всем справится, но одна мысль о том расстоянии, что она прошла за сегодня, повергала в ужас. Голова слегка закружилась, видимо, от голода. Пытаясь справиться с подступившим отчаянием, Алекс решила ставить себе небольшие задачи. Первой было – дойти до того валуна, где она рассталась со своим проводником, который по каким-то лишь ему известным причинам решил сыграть с беременной женщиной такую злую шутку. По крайней мере, там можно было бы присесть и перевести дыхание.

Следуя тропинке, Александра снова обогнула скальный выступ. Поначалу она  глядела себе под ноги, чтобы не споткнуться. Когда же она подняла глаза, удивлению ее не было предела. Сумасшедший монах уже успел снова переодеться и сидел на том самом валуне, где они расстались, видимо, поджидая ее. Особой радости молодая женщина не почувствовала. Первым желанием было бежать, куда подальше. Однако, бежать было некуда, и она настороженно подошла, стараясь оставаться на безопасном расстоянии, и остановилась в нерешительности.

- Ну, как? - крикнул ей старик, - Поговорили?

От возмущения у Алекс не нашлось слов. Обойти этого сумасшедшего другим путем не представлялось возможным. Поэтому, собрав все свое мужество, она медленно пошла к нему, надеясь проскочить без осложнений.

- Ну, что, дочка? Так поговорили? - продолжил издеваться над ней старик, сползая с валуна вниз, когда до Алекс оставалось пару метров.

Та замедлила шаг, пытаясь сообразить, как себя вести в этой ситуации.

- А-а-а-а! - раздался у нее за спиной дикий вопль, заставляя вздрогнуть и внутренне сжаться в комочек, - Я так и знал! Это ты! Ты привел искусителя ко мне! Кому же еще пришла бы такая блестящая мысль в голову! Стоя-а-а-ать!

Александра обернулась, чувствуя, что земля начинает уходить у нее из-под ног. В глазах явно двоилось. По тропинке ей вслед бежал отец Федор, потрясая в воздухе своим посохом.

- Иди сюда, дочка. Ничего не бойся, - Тео потянул ее за руку и отправил за валун, а сам пошел навстречу монаху в развевающейся на ветру черной рясе.

Алекс спряталась за валун и оттуда смотрела на происходящее во все глаза. Да, они были практически одинаковые. Только одеты по-разному. Да еще длинные седые волосы Тео были аккуратно убраны в косичку, а волосы бывшего академика развевались на ветру. Хотя, в следующую секунду стало понятно, что эти два человека только на первый взгляд разительно похожи. Александра облегченно вздохнула, удивляясь, как она могла так ошибиться.