В коридоре раздался стук многих ног, громкие разговоры, дверь захлопнулась, и наступила тишина, встреча началась. Татьяна поцеловала Верулу, который глубоко задумался, выскочил в коридор, побежал вниз по лестнице, открыл дверь на боковую улицу и увидел зеленую Волгу. Нетерпеливый муж сел за руль. Это трудно, она не может этого сделать, подумала она, направляясь к машине. Осознание того, что в специальном отделе было сообщение о ней, заставило ее по-другому взглянуть на своего мужа, и сближение с ним больше не казалось противоречащим природе. Однако муж не должен был удовлетворить его желания на этот раз. Они едва добрались до кооперативного блока, палатка их любви опиралась на бетонный фундамент, так как его тайно называли обманщиком, он почувствовал приступ страха: телевизионная машина со словом «Телевидение» стояла перед их лестничным колодцем, и ребята из программы «Время» торчали на крыльце, конечно же, Они ждали Таню. Выяснилось, что сегодня на экране никого нет, кроме Лунини, все спортивные комментаторы находятся за пределами Москвы. Что если самолет опоздал? Если бы он опоздал, он бы искал другой выход, но он не опаздывал, поэтому без Тани было бы нелегко. Ну логично http://hair-care.su/maski-dlya-obema-volos-v-domashnix-usloviyax.html. Время пришло, супруги не могут получить то, что по закону ему причитается весь день. Некоторая путаница, нет порядка. Даже Татьяна разозлилась и вдруг поняла, что это гнев Москвы, что она наконец вернулась в реальный мир. Андрей Архерников, который когда-то плыл в небо и вместе с ним уплыл все, что было вчера - Коктебель, Крым вместе со всем западным миром. В тот вечер Татьяна, которая, как обычно, появлялась на экранах на фоне стадиона в Лужниках, была какой-то другой, идеологически извращенной. Она читала идиотские спортивные новости, и у миллионов мужчин по всей стране сложилось впечатление, что это было откровением Эроса. Мой муж взял ее на ковер перед телевизором. Он смог сосредоточиться и довел ее до крайнего изнеможения. Он любил каждую вену в ее теле и стремился достичь всех. Я должен признать, что он никогда не завидовал ей: ты хочешь романтизма - твое право, давай расставаться с другими - тоже не повредит, если что-нибудь останется для меня.