Миссионер выступает перед университетской аудиторией. И по ходу своего повествования он доходит до той минуты, когда он должен беса упомянуть.
Поскольку этот миссионер не впервые общается с образованной публикой, он прекрасно понимает, какова будет реакция зала.
Ведь наша постсоветская интеллигенция еще слова Бог правильно выговорить не может. Ей чего-нибудь попроще надо: ╚космическая энергия╩,
╚биоэнергоинформационное поле Вселенной╩ и т. п. А если им еще про беса что-то ввернуть, то тут такой хай поднимется! ╚Мы-то думали Вы интеллигентный человек!
А Вы на самом деле обычный мракобес, реакционер! Про бесов всерьез говорите! Да это же средневековье, инквизиция, охота на ведьм!╩ И т.д и т.п.
Предвидя это, миссионер решает высказать свою мысль на жаргоне интеллигентной аудитории.
И говорит: ╚В эту минуту к человеку обращается мировое трансцендентально-ноуменальное тоталитарно-персонализированное космическое зло┘╩.
Тут бес высовывается из под кафедры и спрашивает: ╚Как, как ты меня назвал?╩.

вот все бы боялись всуе упоминать, как бы оригинально звучала наша речь, вместо пошел к черту, черт побери
ну и также про добро