Карнавал "В маске дозволено всё...." (с)

"Я скрылся под одеждой и маской клоуна.
Мои мысли, намерения, действия неожиданны.
Я умею постоянно перевоплощаться и со смехом делать то,
что многим может показаться запрещенным или непристойным.
Любить, не любя...".
Джакомо Казанова.

Впервые легендарный Казанова встретил достойную соперницу в амурных делах - венецианскую красавицу Франческу. Ей удается неслыханное: устоять перед неотразимыми чарами знаменитого соблазнителя? Ему приходится применить весь арсенал приемов, рисковать своей жизнью и репутацией ради ее благосклонности?

"Разрушьте и отвергните оковы обыденности, ибо они поощряют ваши страхи. Внимайте только своим восторженным порывам и заостряйте ваши чувства. Мы познакомим Вас с людьми-кошками, покажем милые стороны Зла и острые грани Добра, засверкаем Звуками, любыми сердцу Джакомо Казанова , пронзим Словами и окутаем Тайной?". Жизнь как игра и игра как жизнь

Вечная ноша средневекового человека - сословные условности, жестко прописанное поведение. Средневековый и античный карнавал держался именно на отказе от сословных предписаний, от очень жесткой иерархии. Собственно, иерархия, видимая в фасоне одежды, цветах, предписанном поведении - суть средневекового видения мира. Гигантская пирамида, в которой каждый стоит на какой-то ступеньке.
Когда наступал карнавал, все прятались за маски, одевали одинаковые костюмы (в ранних венецианских карнавалах было лишь несколько фасонов масок и мешковатой одежды, которая скрывала фигуру и делала человека практически неузнаваемым). Люди получали право быть самими собой, а не рабами, кузнецами, торговцами, священниками, воинами, королями, придворными...

Карнавал все выворачивает на изнанку. Ты пришел на карнавал - ты уже нарвался. Ты не согласен - спорь до хрипоты, до победы или поражения. Тебя обидели - отвечай. Любой импульс не гаснет в болоте адаптивного поведения, а выходит наружу, становится действиями.
Это страшно. Защиту дают маски - как бы другой человек живет на карнавале. Если с ним происходит что-то плохое - это его беды, а не мои.

Карнавал отличается от Маскарад именно тем, что на нем маски - это внешний признак, знак, которым каждый пришедший на карнавал говорит: ?Я хочу и готов раскрыться?.

Карнавал ежегодно отмечается в феврале. Он продолжается 10 дней. В этот период в старинных венецианских дворцах устраиваются бал-маскарады. Обычно вход туда только по приглашениям. Иногда можно купить входной билет, цена не бывает ниже 300 долларов. В этих старинных дворцах даются балы для эксклюзивной публики.

Традиция венецианского карнавала восходит к языческому празднику Римских Сатурналий. Во время этого праздника все следовало делать шиворот-навыворот. Различия между господами и рабами упразднялись. Рабы становились господами, господа - рабами. И те, и другие хохотали до упаду. С приходом христианства традиции карнавала были надолго забыты. Возродился праздник спустя столетия с началом Ренессанса. Тогда же основным украшением карнавала стали знаменитые венецианские маски.

Карнава?л (от лат. carne vale, ?прощай, мясо? либо лат. car val- ?корабль шутов?) - праздник, связанный с переодеваниями и красочными шествиями. Распространен в католических странах и восходит к языческим обычаям Римской империи. По времени обычно предшествует Великому посту, откуда и происходит название. Сопровождается массовыми народными гуляньями с уличными шествиями и театрализованными представлениями.

Карнавал появился в IX-X в. К этому времени относятся наиболее ранние упоминания о периодических городских празднествах в разных городах Западной Европы. Первые карнавалы появились в Италии, где раньше всего появились большие независимые города. Затем появились карнавалы во Франции, позже всего - в Германии: Майнц, Дюссельдорф и Кёльне.


Маски... Он любил маски, личины, скрывающие лики, мертвые, восковые подобия жизни; искушающий прах.

"...Тут были вуали, усыпанные точечками, под которыми кожа лица казалась пятнистой, веера с узкими прорезями для глаз, сквозь которые кокетничали их милые владетельницы, другие веера, расписанные разными фигурами и покрытые сонетами Спориона и рассказами Скарамуша; веера из огромных живых бабочек, насаженных на серебряные ручки. Тут были маски из зеленого бархата, придававшие лицу такой вид, как будто на нем три слоя пудры; маски наподобие птичьих головок, обезьян, змей, дельфинов, разных мужчин и женщин, зародышей и кошек; маски, изображающие богов; маски из цветного стекла, из прозрачного талька и из резины. Тут были парики из красной и черной шерсти, из павлиньих перьев, из золотых и серебряных нитей, из лебединого пуха, из усиков винограда и из человеческих волос; были огромные воротники из накрахмаленного муслина, поднимающиеся далеко выше головы; целые платья из завитых страусовых перьев; туники из пантеровых шкур, из-под которых красиво выглядывало розовое трико; капоты из алого атласа, отделанные крыльями сов; рукава, выкроенные в виде апокрифических зверей; панталончики все в оборочках вплоть до самых пяток, с нашитыми там и сям крошечными красными розами; чулочки, расшитые любопытными рисунками и амурными сценами; юбочки, сделанные наподобие разных цветов. Некоторые из дам приклеили себе премиленькие усики, окрашенные в ярко-зеленый или пурпурный цвет, закрученные или напомаженные с поразительным искусством; другие налепили себе огромные белые бороды наподобие святого Вильгефорта, тела их там и сям Дора расписал замысловатыми виньетками и потешными рисунками. Так, на щеке - старик, почесывающий свою рогатую голову; на лбу - старуха, которую дразнит дерзкий амур; на плече - какая-нибудь любовная канитель; вокруг груди - кольцо сатиров; вокруг кисти руки - венок бледных, невинных младенцев; на локте - букет весенних цветочков; на спине - сцены изумительных похождений; на углах рта - крошечные красные точечки, а на шее - полет птиц, попугай в клетке, ветка с плодами, бабочка, паук, пьяный карлик или просто монограмма?.

Маски... Маски, за которыми смеются чьи-то лица, и маски, за которыми нет лиц, нет ничего, кроме смеха, и даже нет смеха, только непостижимость.

Сладострастие восковых кукол, ни мертвых, ни живых. Промежуточный мир подобий, знающих какую-то тайну, может быть, самую опасную из наших тайн.
Сергей Маковский
Петербург, 1906

А были дни, бросали серебро
На золотое эхо тамбурина.
Шутил, мукой обсыпанный Пьеро,
И весело смеялась Коломбина.
Стоит старик с протянутой рукой,
И снова плачет старая шарманка
О мальчике, обсыпанном мукой,
О девочке с печальной обезьянкой.
(с)песенка из "Принц и Нищий" (Танюк, Болотин)

По острым иглам яркого огня
Бегу, бегу, дорогам нет конца
Огромный мир замкнулся для меня
В арены круг и маску без лица
Я шут, я Арлекин, я просто смех
Без имени и, в общем, без судьбы
Какое, право, дело вам до тех
Над кем пришли повеселиться вы ?
(с)Арлекино, Пугачева

Я знаю, ты взволнован-
ты так боишься чьих-то слез.
Но я - всего лишь клоун,
не принимай меня всерьез?
Здесь неуместна жалость,
за что, скажи, меня жалеть?
Пусть у меня нет шансов,
но я могу тебя развлечь?
И я, рискуя жизнью,
могу упасть к твоим ногам.
Но все мои ужимки -
пустой, дешевый балаган.
Я не скажу ни слова,
ведь у меня - немая роль.
Ведь я - печальный клоун,
ведь моя боль - смешная боль?
(с) Флер, Печальный Клоун

Оба шута: и Пьеро, весь в посеревшей за день пудре, в синяках от Арлекиновой палки, и сам Арлекин, чей рот перекошен от каждодневных гримас, ладони цветут экземой, а кровь отравлена собственным сарказмом, возносят по вечерам благодарственную молитву.
? Господи! ? говорят они тайным дуэтом (каждый у себя, наедине с собою и сам за себя, но одновременно). ? Спасибо тебе, Господи, ? твердят они, ? что не сотворил меня дурой Коломбиной, у которой нет иной печали, кроме как сделать наконец выбор между двумя никчемными шутами, Пьеро и Арлекином.
(с)Макс Фрай "Сказки и Истории"

По небу с обезьянкой на плече
Над головами карликов и пьяниц
Шла девочка, танцуя на луче
Под звук шарманки свой нехитрый танец.
И, выбиваясь из последних сил,
Шарманка пела голосом разбитым
О мальчике, который все забыл,
О девочке, которая забыта.
А были дни, бросали серебро
На золотое эхо тамбурина.
Шутил, мукой обсыпанный Пьеро,
И весело смеялась Коломбина.
Стоит старик с протянутой рукой,
И снова плачет старая шарманка
О мальчике, обсыпанном мукой,
О девочке с печальной обезьянкой.
И вновь скрипел потрепанный фургон,
И на ухабах вздрагивал возница,
Вздыхая, что опять все тот же сон
Ему сегодня всю дорогу снится...
И вереск цвел, и месяц в небе плыл,
И яростно трезвонили копыта
О мальчике, который все забыл,
О девочке, которая забыта.



Высоцкий МАСКИ
Смеюсь навзрыд, как у кривых зеркал,
Меня, должно быть, ловко разыграли:
Крючки носов и до ушей оскал -
Как на венецианском карнавале!
Вокруг меня смыкается кольцо,
Меня хватают, вовлекают в пляску.
Так-так, моё нормальное лицо
Все, вероятно, приняли за маску.
Петарды, конфетти... Но всё не так!
И маски на меня глядят с укором,
Они кричат, что я опять не в такт,
Что наступаю на ноги партнёрам.
Что делать мне - бежать, да поскорей?
А может, вместе с ними веселиться?..
Надеюсь я - под масками зверей
Бывают человеческие лица.
Все в масках, в париках - все как один,
Кто - сказочен, а кто - литературен...
Сосед мой слева - грустный арлекин,
Другой - палач, а каждый третий - дурень.
Один - себя старался обелить,
Другой - лицо скрывает от огласки,
А кто - уже не в силах отличить
Своё лицо от непременной маски.
Я в хоровод вступаю, хохоча,
И всё-таки мне неспокойно с ними:
А вдруг кому-то маска палача
Понравится - и он её не снимет?
Вдруг арлекин навеки загрустит,
Любуясь сам своим лицом печальным;
Что, если дурень свой дурацкий вид
Так и забудет на лице нормальном?!
За масками гоняюсь по пятам,
Но ни одну не попрошу открыться:
Что, если маски сброшены, а там -
Всё те же полумаски-полулица?
Как доброго лица не прозевать,
Как честных отличить наверняка мне?
Все научились маски надевать,
Чтоб не разбить своё лицо о камни.
Я в тайну масок всё-таки проник,
Уверен я, что мой анализ точен,
Что маски равнодушья у иных -
Защита от плевков и от пощёчин.
1970


Вся наша жизнь подобна каравану,
Любовь бредет сквозь бури и дожди.
Мы ищем свет любви, а нам сулят обманы
Неискренние звезды впереди.
Пускай в нас чувства вспыхивают рано,
Пусть властвует надежда над бедой...
И ту звезду, губительницу караванов,
Не спутать нам бы с утренней звездой.