Тем, кто попадал в аварию, знакомо это ощущение: как будто планета приостановила вращение и все вокруг вдруг в слоу-моушн... Ты медленно приводишь мозги в порядок: «Так, что-то произошло…» Люди, машины двигаются в рапиде... Постепенно в голове возникает четкое ощущение: «Дальше все будет по-другому». Произошло что-то необратимое. Назад не повернуть. Нет клавиши rewind. Пройдена точка невозврата.
Вчера я узнал вот какую историю: жила-была очень красивая девушка Лера. Любила она мальчика Петю. И он ее очень любил. Лера подписала контракт с модельным агентством и уехала работать в одну экзотическую страну на море. (Чувствую, у тебя, читатель, возникла перед глазами мигающая надпись «опасность!». Но нет. Беда подстерегает в неожиданном месте.) Работала Лера на совесть, с мозгами было все в порядке, дорожила честью смолоду, да и репутацией в такой непростой индустрии. Складывалось все у нее успешно, вот Петя и решил приехать к ней в гости. В отпуск с компанией друзей. Встреча была радостной, праздники отметили по полной программе, а потом решили арендовать по случаю яхту (благо можно было договориться со знакомыми за разумные деньги) и поплыли на острова. Солнце, море, коралловые рифы — «para-para-paradise», цитирую группу Coldplay. Пили пиво, валялись на палубе, подошли к отмели, и Петя с другом решили понырять. «No, no, — крикнул местный парень из-за штурвала, — Not here!» А почему здесь не надо — объяснить не успел: с английским плохо было, да и времени не хватило. Петя радостно отмахнулся: «Да ладно, не гунди!» И прыгнул...
Петя сломал шею в районе третьего-четвертого-пятого позвонков. Так называемый перелом ныряльщика. Все, что ниже пояса, обездвижено навсегда. Сможет ли шевелить руками — неизвестно. Петя лежит в реанимации на аппарате искусственного дыхания в далекой экзотической стране, а в его родном городе сотни людей собирают деньги на оплату его возвращения домой на самолете МЧС.
Лера за эти дни почти сошла с ума, не отходя от Пети. Пройдя через первоначальный шок, она организовала уход за пострадавшим, консультации врачей и помощь на родине. По ночам она плакала и безостановочно ела. От участия в модельных показах и фотосьемках пришлось отказаться, в агентстве отнеслись с пониманием, но денег от этого не прибавилось.
Сколько раз она наверняка проматывала в памяти одну и ту же сцену — вот эту точку невозврата: «No, no, not here!» — «Да ладно, не гунди!», прыжок, брызги и всплывающее неподвижное светлое тело в изумрудной воде... Сколько лет еще она будет это вспоминать и задавать самой себе вопросы: «Что можно было сделать? Почему я не крикнула, чтоб его остановить? Почему надо было именно там бросить якорь?»

Что будет с ними дальше? Даст бог, вернутся в родной город. Скорее всего, Пете предстоит долгая мучительная реабилитация, успех которой никто не может предсказать. Сколько мужества и жизнелюбия потребуется ему, чтоб перебороть депрессию, привыкнуть к своему состоянию и жить дальше... Останется ли рядом Лера? Надолго ли? Сможет ли она свыкнуться с мыслью, что теперь ее любимый — вот такой, и с этим как-то надо жить? Хватит ли у нее сил на поддержку, на улыбку, на многочасовые ежедневные посиделки рядом с человеком, который может ответить ей только уголками губ или блеском глаз? Кто из нас может осудить ее, если она выберет другой путь? Так хочется увидеть впереди светлую историю с самопожертвованием во имя любви, усыновленными детьми и хеппи-эндом... И так не верится в этот сюжет...
Остаться рядом надолго в такой ситуации — это ежедневный многолетний подвиг. Есть люди, на него способные, и все остальные. Требовать подвига бессмысленно. Осуждать за то, что человек его не совершил, тоже бессмысленно. Стоит, конечно, спросить себя: «А я бы смог так жить дальше?» И постараться себе максимально честно ответить. И запомнить на всякий случай этот ответ...
http://dewarist.livejournal.com/298556.html

Петя , выздоравливай !