Труднее всего признаться себе.
В том, что почти всю жизнь ты жил, будучи ограниченным множеством рамок, которые вокруг тебя возвели другие, а ты позволил это сделать. У тебя почти всю жизнь была страна, ее язык, ее стойкий и добрый народ, но тебе сказали, что это недостойно любви, и ты поверил. Тебе сказали, что украинский язык – это смешно, и ты смеялся над особо забавными словами. Тебе сказали, что украинцы – жадные, подлые и хитрые, и ты увидел в них это. И был неправ уже хотя бы потому, что ни разу не проверил все сам.
Это не ты изучил украинский до последней запятой, чтобы делать о нем хоть какие-то выводы.
Не ты плакал, собирая материалы о Голодоморе.
Не ты знал историю своей страны. Кто такие ОУН-УПА? - «Ээээ…. Они стреляли нашим дедам в спины». - Кто это сказал? - «Я сам знаю». Что ты знаешь из истории Украины? - «Россия – великая страна, а Украина – Малороссия».
Не ты любил свой язык. Почему ты не ходишь в кино? - «Ха-ха, там же телячья мова».
Твои ответы? Твои, твои! Нет, конечно, у тебя есть оправдание: тебе сказали, что это так, и ты просто согласился. Ты не сам придумал! Это был такой тренд что ли. Мода на антиукраинскость. Развивать украинскую культуру? Да какая тут может быть культура! Читать украинскую литературу? Да это же даже не беллетристика! Думать о национальной идее? Да «у них» только одни глечики и веночки – вот и вся идея!
Нет, конечно, Львов и Ужгород старательно разубеждали в этом. Ошеломляющая Лина Костенко, пронзительный Коцюбинский, поразительный Хвильовий деликатно напоминали, что надо бы подумать самому. Почему тебе было так хорошо на Волыни, ведь там же эти самые «западенцы», а они вроде бы жадные, злые и хитрые? Почему с тобой они были другими? Почему ивано-франковцы стали твоими друзьями, хотя все говорили, что у них там во Франковске бьют за одни только мысли на русском? Странно, да?
А на самом деле ничего странного. Все это – «западенцы», веночки, музыка, мова, Хвильовий, Волынь и Львов – всегда было твоим. Оно тебе было дано просто так, по праву рождения. Тебе не надо было даже платить. И ты вместо того, чтобы взять это, насладиться этим, духовно жил впроголодь. «Донбасс порожняк не гонит». «Мы кормим их всех». «Они все бездельники, а мы – люди, умеющие работать». «Рос-си-я!».
Ты очнулся, когда на твоей земле наступил тот самый мир, которого ты так ждал. Рос-си-я! Вот она – за окном, в виде флагов, раскрашенных красно-бело-синих «Запорожцев» и характерного говора на твоих улицах. Она сконцентрировалась в одной точке, сжалась вокруг тебя и вдруг оказалась вовсе не братом, защищающим «своих», а черной дырой, затягивающей все в себя, расплющивающей все, включая и тебя самого. А «свои»… «Свои» подняли на тебя налитые ворованным алкоголем глаза и оказались вдруг какими-то чужими.
Ты же хочешь мира, а «свои» пришли уничтожать этих проклятых «западенцев» - тех, которые тебе стали родными.
Ты же точно уверен в том, что Киев зимой просто боролся за жизнь – в том числе и твою собственную, - мирную, светлую, чистую жизнь. А «свои» говорят: они все там – бомжи и бездельники, они привыкли подмывать стариков в своих Европах, и нас хотят заставить делать то же!
Ты же своими глазами видел, как избивают студентов на Майдане Незалежности, из этих самых глаз лились слезы при виде этих жутких кадров… А «свои» в своих гнусных статьях своих гнусных «СМИ» до сих пор выискивают среди избитых дядьку средних лет и говорят: «Да разве же это детей побили? Майдауны как всегда врут! По ним надо пустить танки».
Но страшно не это соприкосновение с ложью, после которого никто, в том числе и ты, не может жить как прежде. Страшно другое: за просыпающуюся любовь к своей стране тебе теперь надо платить. За первую желто-голубую ленту на машине – синяками и проколотыми шинами, за первый робкий переход на украинский язык – оскорблениями («Езжай в свой бандерстан, с*ка!»). Сегодня тебя унижают просто потому, что ты вдруг осознал: ты любишь Украину, и если ее отнимут, не будет ни мира, ни тебя самого. Они бьют твоих друзей, преследуют твоих коллег, угрожают твоим родным. Они всерьез уверены, что твои ценности – это то, на чем можно с наслаждением потоптаться.
И знаешь, что?
Они не виноваты. Ты сам отдавал все это много лет подряд. Ты сам допускал насмешки над тем, что теперь пытаешься защитить, укрыть своими ладонями. Но твой язык, твоя история, твоя родина и твой флаг – все это в ладонях не уместится. Оно просачивается, и там, где пробивается этот свет, обязательно находится тот, кто готов на него посягнуть. Ничего личного – просто раньше ты это разрешал.
Твой народ необыкновенно силен, но в нем есть брешь. Эта брешь – ты со своей слепотой, ограниченностью, плоскостью мышления. И именно через тебя на твою землю пробрался враг, и хоть ты и увидел вовремя его нутро и отвернулся от него, он успел сделать дубликат ключей от твоего дома. Теперь он пришел, и первое, что он сделал, - оставил грязь на желто-голубом. Вдруг оказалось, что это самые священные для тебя оттенки. Но имеешь ли ты на них теперь право? Страна тебе скажет: да, конечно, имеешь, я все еще с тобой, я тебя не покину, я тебя прощаю, я тебя давно простила. А ты? Попробуй-ка ты теперь себя простить.
Сегодня за твою страну, за тебя гибнут твои друзья, и вряд ли у тебя уже получится отсидеться. Они защитят, но и тебе придется встать рядом с ними. Выбора нет – каждая душа на счету. Враг питается сломанными жизнями и уничтоженными городами, но душами украинцев он поперхнется. Если среди них будет и твоя – донецкая – душа. Ты же до сих пор не гонишь порожняк, не правда ли? Так докажи, что внутри у тебя не пусто. Ты до сих пор умеешь работать? Так поработай теперь над собой. Это самый тяжелый труд, немыслимо тяжелый. Но если ты справишься, только тогда ты будешь достоин земли, которая никогда не дрогнет под твоими ногами.
Анна Хрипункова- Из Донецка в Донецк, до востребования..