Джон ячменное зерно
(Р. Бернс)

Три короля из трех сторон
Решили заодно:
- Ты должен сгинуть, юный Джон
Ячменное Зерно!

Погибни, Джон,- в дыму, в пыли,
Твоя судьба темна!..
И вот взрывают короли
Могилу для зерна...

Весенний дождь стучит в окно
В апрельском гуле гроз,-
И Джон Ячменное Зерно
Сквозь перегной пророс...

Весенним солнцем обожжен
Набухший перегной,-
И по ветру мотает Джон
Усатой головой...

Но душной осени дано
Свой выполнить урок,-
и Джон Ячменное Зерно
От груза занемог...

Он ржавчиной покрыт сухой,
Он - в полевой пыли. ..
- Теперь мы справимся с тобой!
Ликуют короли...

Косою звонкой срезан он,
Сбит с ног, повергнут в прах,
И скрученный веревкой Джон
Трясется на возах...

Его цепами стали бить,
Кидали вверх и вниз
И, чтоб вернее погубить,
Подошвами прошлись...

Он в ямине с водой - и вот
Пошел на дно, на дно...
Теперь, конечно, пропадет
Ячменное Зерно!..

И плоть его сожгли сперва,
И дымом стала плоть.
И закружились жернова,
Чтоб сердце размолоть...

. . . . . . . . . . . .
Готовьте благородный сок!
Ободьями скреплен
Бочонок, сбитый из досок,-
И в нем бунтует Джон...

Три короля из трех сторон
Собрались заодно,-
Пред ними в кружке ходит Джон
Ячменное Зерно. ..

Он брызжет силой дрожжевой,
Клокочет и поет,
Он ходит в чаше круговой,
Он пену на пол льет.. .

Пусть не осталось ничего
И твой развеян прах,
Но кровь из сердца твоего
Живет в людских сердцах!..

Кто, горьким хмелем упоен,
Увидел в чаше дно -
Кричи:
- Вовек прославлен Джон
Ячменное Зерно!..

Больше не могу(((
Устал, как собака, а вроде ничего не делал. Дурдом.
На улице духота, такая, что даже дождь идти не хочет, хотя ему уже пора.
Хочется водки

Der Autor


Georg Heym wird 1887 in Hirschberg/Schlesien geboren. Im Jahre 1900 wird der Vater als Militäranwalt nach Berlin versetzt. Nach dem Abitur studiert Georg Heym in Würzburg und später in Berlin Jura. 1910 wird er in Berlin in den ╚Neuen Club╩ aufgenommen. Auf dessen Veranstaltungsreihe ╚Neopathetisches Cabaret╩ trägt er Gedichte vor. Das Vorhaben, sein Drama ╚Atalanta╩ aufzuführen, scheitert. Anfang 1911 besteht er die Erste juristische Staatsprüfung und beginnt seinen Vorbereitungsdienst am Amtsgericht Berlin-Lichterfelde. Nach drei Monaten wird er wegen Vernichtung einer Grundbuchakte entlassen. Ernst Rowohlt veröffentlicht seinen ersten Gedichtband ╚Der ewige Tag╩. In Berlin lernt er Hildegard Krohn kennen. Im Herbst promoviert er mit einer Arbeit über den Freiherrn von Stein und beginnt ein Studium am Orientalischen Seminar in Berlin. Daneben versucht er mehrfach eine Stelle als Fahnenjunker zu bekommen. Am 16. Januar 1912 ertrinkt er zusammen mit seinem Freund Ernst Balcke beim Schlittschuhlaufen auf der Havel.

Это несравненный поэт не только Германии но и всего мира
Это грустная, но добрая сказка, вот только мир в ней очень реален, ОЧЕНЬ.

Георг ГЕЙМ

Printemps[1]

Загрезила в цвету вишневом белом
Дороги потревоженная пыль,
И колокольни высвеченный шпиль
На небе заблестел поголубелом.

Над просветленной, праздничной листвой,
Где кряжей облачных крутые гребни
Венчают день, все ярче, все волшебней
Кочует звон в истоме луговой.

На горизонте в отблеске багряном
Шагает пахарь древним великаном,
Быки по черной пашне тянут плуг.

Вдали мелькают мельничные крылья
И за волосы на погасшей луг
Бросают шар, багровый от бессилья.


Спящие

Вода в реке темнее от теней,
А в глубине кровавящим пятном
Бездонный вспыхнул блик, и нет красней
Рубца на теле ночи кровяном.

Вверху, над склоном поймы луговой,
Кружится Сон, траву к земле пригнув,
Трясет по-стариковски головой
И к лилии увядшей тянет клюв.

Отряхивает перья, как павлин,
Наводит облака крылом седым,
А темноту лиловую долин
Окутывает сновидений дым.

Одни деревья странствуют без сна,
Сердца людские населяя мглой,
Сиделкою склоняется луна
Над спящими и призрачной иглой

Под кожу ловко вспрыскивает яд:
Чужие друг для друга спят они,
И бешеную ненависть таят
Больные лбы в отравленной тени.

Пускает корни дерево теней
В сердца и темный всасывает сок,
И стонут люди громче и страшней,
Чем от железный игл, и ствол высок

У врат Покоя. В серых листьях Сон
Шуршит полотнищем холодных крыл:
Над тяжестью ночной простерся он
И лица спящих инеем покрыл.

Запел. И тьма врывается, груба:
Он - крест, он - тук, он - пепел! Смерть идет,
Откинув многим волосы со лба,
Раскрашивая увяданья плод.


Середина зимы

Зимою год ползет к концу, ощерясь,
И дни малы, как пятна крыш над снегом.
Часы бессчетны, безрассветны ночи,
И неизвестность утра слита с небом.

Ни осени, ни лета, - смерть скрутила
Плоды земли, рыдая панихидно.

Холодные, совсем другие звезды:
Нам с пароходов не было их видно.

Темны, неведомы дороги жизни,
Они конца ничем не обозначат,
И каждый, кем вслепую поиск начат,
Молчит потом и рук пустых не прячет.


Берлин I

Из черной ямы, из дыры складской
Грохочут бочки, скатываясь в трюмы.
Пыхтят буксиры, лезет дым угрюмый
В глаза над маслянистою рекой.

Мостом по самую трубу отпилен
Речной трамвай. Оркестрик на корме.
Вода укрыта в смрадной полутьме
Коричневыми шкурами дубилен.

И там, где мы проходим под мостом,
Сигналами нас оглушают своды,
Как барабанной дробью, а потом

Сады на дамбах, медленные воды
Каналов и в цветении густом
До неба прокопченные заводы.


Umbra vitae[2]

Людей на тротуарах тьма накрыла,
Небесный свод над ними гол и страшен:
Там метеоров огненные рыла
Выводят знаки над зубцами башен.

На каждой крыше - телескопов дыры,
Астрологи пытают бездну ночи,
Из подземелий выросли факиры,
Восход звезды таинственной пророча.

Самоубийцы избродили сушу -
К востоку, к северу, к закату, к югу -
Потерянную не отыщут душу
И гонят пыль по замкнутому кругу

Руками-метлами, покуда сами
Не станут пылью, торопясь к могиле:
Усеют выпавшими волосами
Свой путь земной и лягут грудой пыли,

Подергивая мертвой головою.
И звери полевые с голодухи
Склонятся над могильною травою,
Рогами копошась в кровавом брюхе.

В морях то здесь, то там гниющий остов
Пустой посудины - куда деваться?
Нет больше ни мальстремов, ни норд-остов,
К причалам райским не пришвартоваться!

Деревья над разбитыми путями
Расставили капканы пальцев-крючьев,
Чернея деревянными культями
Отмерших, неизменно голых сучьев.

Кто хочет встать, тот умирает сидя.
С последним словом по другим орбитам
Отходит жизнь и, ничего не видя,
Глаза таращатся стеклом разбитым.

Повсюду тени. Перед новой жутью
Закрылась сновидений дверь глухая.
Молчим, придавлены рассветной мутью,
И веки трём, дремоту отряхая.



Перевод Романа Дубровкина

Мечтают ли они о любви?
Тают ли в объятьях они?
Люди... машины...хамы...
Проезжающее по нервам ГАИ...

Каблуки по асфальту
коленной дрожью в мороз...
жаль их-
попавших в любовный психоз.

Сладкие девочки,
Кофетою брошенной в слякоть,
Прячутся в платьях и за макияж.
Киски в салонах и лапушки,
А в сапльнях,
как правило, блядь.

Всем привет))
Началась новая неделя. Время бежит, а мы за ним не успеваем.
Погода... низкая облачность, сутра -туман, НО тепло!!!!!!!
Вчера отвёл душу, добрался до велосипеда и рванул покататься))))) в дождь)))) промок весь, но всё равно классно))
Правда, велик придётся ремонтировать(((

Вот, как-то странно получается...
Мне по работе, приходится часто общаться с русскими людьми, которые живут за границей. Все, конечно, разные, НО ПРАКТ ИЧЕСКИ ВСЕ ОЧ СИЛЬНО МАТЕРЯТСЯ !!!!!!!! Может это ностальгия?????
Кто подскажет???

Лида

Город Лида

Не прошло и дня, как появились первые знакомые, приятно.
Один - немец, как оказалось коллеги по моей, когда-то основной профессии, как мы понимаем друг друга не понимаю сам))) общаюсь с ним через гугловский переводчик.
Опять приступаю к изучению немецкого.
Ещё появилась, девочка Танечка !!!!!!!! на сколько я понял - художник в душе и в жизни- очень хочу посмотреть её работы, уверен что буду в восторге!

Завёл себе сегодня здесь страничку, покопался...
копаться не оч удобно, но в рпинципе интересно, так вот..
Открыл страничку одной барышни, там классная фотка и стихи интересные, думаю дай познакомлюсь))) а вот и нетушки))
Но барышня повидимому интересная , что и подкупает.
Если всётаки вы передумаете, то не стесняйтесь и заходите в гости, а эти строчки токо для вас, я где-то месяца 3 уже ничего не писал, а тут так зацепило, что не удержался))

Глаза твои
выхваченные светом фар из темноты
рассмотреть пытаюсь..
Сворачивает в подворотню такси
Ты тянешь меня за лацканы
и целуешь как будто стреляешь.

Тени наши
невесомы и невидимы
по карнизам взбираются
на покатые крыши.
Я так ожидал твоего выстрела,
но не так скоро и из дали.

Не решает проблем
жизнь, стоя на подоконниках.
Лучше- твой перезаряженый Кольт
в промежутке шагов.
Правда,....бывает больно,
иногда,
быть мишенью чьих-то стихов.