Login
0 Views
Zurück
28.08.13 01:49 Интервью
Ну что же, дорогие друзья. Вторник, снова вторник, как и каждую неделю. И, как и каждый вторник, сегодня у нас очередная беседа с творческим товарищем. Интервью у нашей сегодняшней гостьи я хотела взять уже давно, только не знала, к чему бы его приурочить. Пока я размышляла (иногда я долго думаю, это
правда... но только иногда),
О чем мы говорим с Аленой? О творчестве - ведь именно об этом я, в первую очередь, беседую со своими гостями - но не только. Благодаря Алене, интервью получилось замечательное: каждый ответ - маленькая миниатюра. Не буду расхваливать сверх меры - тем более что в данном случае похвала не нужна, вы можете увидеть все собственными глазами.
Алена, давно хотела взять у тебя интервью. И мечты, как известно, должны сбываться – иначе зачем вообще мечтать? Мой первый вопрос будет самым обычным. Скажи, почему ты выбрала такой ник в ЖЖ?
Наверное, это прозвучит кичливо, но скорее всего потому, что я на самом деле счастлива. Это не значит, что у меня всегда все легко и задорно. Просто однажды я поняла, что это мой личный выбор – оставаться в ощущении счастья в любой жизненной ситуации или падать духом и сокрушаться по любому подходящему поводу (что, несомненно, соблазняет свалить ответственность за происходящее на других людей и обстоятельства). Это решение внесло предельную ясность в мой мир и оказалось в своем роде социальной смертью: большинство моих знакомых потеряло ко мне интерес – даже посочувствовать нечему, а фокус моего внимания переместился сам собой с надуманных проблем на возможности личности. Так началось серьезное творчество и новый этап биографии. А недавно мне один белорус сказал, что А-Лёна означает ничто иное, как «счастливая Лёна». Забавно.
Ты ведешь журнал относительно давно – с 2009 года. Ты помнишь, как сюда пришла и почему? Какое место он занимает в твоей жизни?
ЖЖшечка началась как очень личный дневник и хранилище стихов. Очень люблю свой блог и скучаю, когда реал пожирает все время. У меня масса планов на статьи, но, видимо, не всем судьба воплотиться, если верить правилу 72-х часов.
Какие планы, например? Поделишься? Или пока секрет?
За последний год мне пришлось решить десятки личностных задачек и пройти через достаточно сложные ситуации, задать себе очень неудобные вопросы и рискнуть ответить на них прямо, честно. Так и просится сравнение со штормом, в котором то и дело трещат по швам принципы, когда приходится на ходу латать мировоззрение, снимать слои проржавевших установок и – глядишь – обнаруживать ценности, о существовании которых и не подозреваешь. Думаю, мой личный опыт может кому-то пригодиться (хотя бы для статистики).
Ты долго жила рядом с морем, и вот… Европа. Помню, что в свое время я переживала расставание с морем очень тяжело, и его кусочек остался где-то внутри меня… ты вспоминаешь о море? Хочешь вернуться? Или «что прошло – то прошло»?
Ты знаешь, как затронуть самые звонкие струны. Море – это стихи-и-я. Так и хочется ответить: «Каждый раз, возвращаясь в Город...» Оно шумит в моих венах, я дышу с ним в такт... Я у него училась любить и быть выше обид и разочарований. Мой мужчина называет меня порой «морская», без всякой подачи. Море – это живая душа, мой исток, родина и суть. Первое время в Европе оказалось очень сложным именно потому, что я очень скучала по соленым брызгам, йодистому ветру и старику Херсонесу. Но постепенно осознала, что расстояния не играют роли. Расставание на самом деле не возможно.
Мое первое воспоминание, связанное с тобой – это твои стихи. По правде сказать, довольно предвзято отношусь к стихам о любви. Вероятно, потому, что о ней не пишет разве что ленивый – но мало что трогает мое сердце. Твоим стихам удалось сделать невозможное – растопить этот лед. Скажи, какие у тебя отношения с поэзией? Насколько она важна для тебя? Что будет, если тебе скажут «ты больше не сможешь писать стихи»?
За все эти годы мое отношение к поэзии кардинально изменилось. Если сначала стихи оказались моей отдушиной, возможностью выплеснуть эмоции в ритм и рифму, то теперь я очень критически отношусь к своему рифмоплетству. У меня лежит десяток-другой работ, которые еще никто не видел, потому что они, на мой взгляд, сырые. А поскольку я стала очень трепетно относиться к читателю, уважать его чувства, то выкладываю только то, что считаю уже «дозревшим». В общем, опять возвращаюсь к вопросу об ответственности.
От поэзии – к прозе, конечно же. Для начала – само собой разумеющееся… как давно ты пишешь? И почему, собственно, проза? Тебе не хватало чего-то в стихах?
Не помню, когда начала писать прозу. Наверное, в 2009 году. Однажды стихов стало мало. Захотелось рассказать историю, которую не уложишь в двадцать коротких строк. А поскольку я тогда считала, что поэзия стоит намного выше прозы в плане мастерства и сложности, то бесстрашно взялась за дело. Пришлось очень удивиться: писать прозу – это серьезная работа, требующая самодисциплины, захватывающая все возможные силы и время. Надо признать, моя поэтическая гордыня значительно улеглась с тех пор.
Проза у тебя удивительная, хотя я не уверена, что правильно подобрала слово. Пожалуй, первая ассоциация, которая пришла мне в голову – это Франсуаза Саган. Ты сочетаешь в своих произведениях чувственность, что-то возвышенное, философию, отчаяние, реализм… знаю, что мало кому из писателей понравится такой вопрос, но, думаю, читателю будет интересно. Твои персонажи выглядят живыми – порой кажется, что их можно встретить в каком-нибудь кафе или на улице. Скажи, они написаны с реальных людей? Или же являются выдуманными героями, от и до?
Спасибо за комплимент, даже не знаю, заслужила ли сравнение с великой Саган. Твое видение, восприятие моих текстов - для меня открытие. Если ты имеешь в виду мою первую крупную форму, то да: сначала персонажи писались с реальных людей. Но постепенно их характеры обросли новыми чертами, и теперь прежнего сходства в них не угадать. Разве что весьма отдаленно. Скорее, они стали антиподами своих прототипов. Все остальные персонажи, кроме эссе, - выдуманные.
До того, как я начала работать над вопросами для интервью, заглянула на твой сайт, зашла в раздел «Проза» и узнала, что ты… пишешь сказки. Да не просто сказки, а философские. Как по мне, один из самых сложных жанров, но и один из самых прекрасных, потому что открывает огромный простор для творчества. Каково в нем работать?
Честно признаюсь, я оставила сказки именно потому, что не получаются они у меня, как сказки для детей. Несколько практикующих сказочников мне именно об этом непрозрачно намекнули. У меня выходят сказки для взрослых. Думаю, это оттого, что я потеряла ощущение возраста. А может, потому, что я детей не воспринимаю, как детей. Скорее, как равных.
Вот уж… а как, на их (да и на твой заодно) взгляд, должны выглядеть сказки для детей? Как по мне, сказки у тебя замечательные. Сейчас пишут очень много пустых сказок: прочитал – и вынести нечего. У тебя они другие. Неужели «практикующие сказочники» думают, что пустые сказки – это то, что нужно ребенку?
Ты сама заметила, что сказки получаются философские. В них нет беззаботности и развлекательного элемента, как это принято в современной традиции. Когда я пишу сказку, всегда улыбаюсь, потому что оказываюсь в мощном потоке тепла и любви. Даже не пишу, а повествую – именно это слово просится. А надо, наверное, играть в сказку, чтобы она получилась детской.
О, ну, вот теперь – к ключевому вопросу. «Questio»! Как можно говорить с писателем и не поговорить о Первой Большой Вещи (ведь она первая? Поправь меня, если ошибаюсь)? До сих пор помню, как я «проглатывала» выложенные в твоем ЖЖ части, как расстроилась, когда узнала, что продолжения пока нет. И до сих пор с нетерпением жду продолжения! А заодно и рукописи целиком. Вопросов можно задать много… но я задам один. Самый важный. Скажи, в чем основная идея романа? Что ты хочешь сказать своему читателю?
Вот он - самый сложный вопрос. Первая Большая Вещь оказалась тренировочным разбегом. И она дописана, конечно, только финал меня не устраивает. Поэтому я ее не выложила до конца. Хотя остались 15 страниц редакции, как-то тяжело мне с героиней. Она очень изменилась и стала очень похожа на меня. А писать про себя – дело тяжкое и неблагодарное. И в результате я не уверена, что она решит так, как решила за нее я. Идея книги прозвучит банально: Все не так, как кажется. Ну, и мучительный вопрос: Чему ты подчинишься – чувству долга или зову любви? Каждый решает по-своему. И мои герои оказались перед необходимостью сделать выбор.
Ах, какая знакомая штука – оживающие герои! На самом деле, во время работы над первой крупной вещью ты только снимаешь пенку и еще не до конца понимаешь, что это словосочетание – «оживающие герои» - под собой подразумевает. И, сказать по правде, я очень жду финала… так когда?
Осталось собраться с духом и отпустить ее уже. Обещать и привязывать к срокам не буду. Кто знает, может, к следующему вторнику, когда ты решишь публиковать это интервью? Посмотрим. Пусть будет двойная премьера.
Я задаю своим гостям вопрос о важности отклика. Насколько отклик важен для тебя, и какие отзывы ты ценишь больше всего: подробные разборы? Выражение личных читательских эмоций? Вопросы о персонажах?
Конечно, отклик очень важен. Пусть это будет критерием «неграфоманства». Ценю честность. Очень сдержанно отношусь к похвалам, потому что они часто льются по инерции или из благодарности. Спокойно отношусь к критике. Если она конструктивна, внимательно слушаю (читаю), стараюсь увидеть, понять доводы говорящего без паники или отрицания. Учусь доверять себе больше, чем мнению отзывающихся. Сейчас работаю над новой книгой, нигде ее не выкладываю, но время от времени даю почитать трем друзьям. Потому что хранить абсолютное молчание – не выдерживаю, конечно. Отклик, определенно, необходим, как глоток воздуха или воды. Самый важный критерий для меня – желание читать дальше. Потому что если текст скучный и «вязнет в зубах», продолжения не попросят.
Помню что-то про новую вещь… а о чем она, если не секрет?
На данном этапе – а мы с героями как раз в середине пути – сложно определиться с центральной идеей. По ходу дела сталкиваешься с массой вопросов, на которые нет и не может быть однозначного ответа. О жизни, о смерти, о праве на любовь или ненависть, о том, чем можно пожертвовать во имя жизни и во имя идеи, и насколько эта жертва приемлема. О том, сколько стоит ответственность и право на принятие решений. А еще о том, что путь наверх может привести в преисподнюю. Никакой мистики, никакого романтизма. Местами жестоко, а где-то, как мне шепнули читатели, хочется «обнять и плакать».
Представь, что тебе нужно обратиться к своему читателю с одной фразой. Что ты ему скажешь?
Думай сердцем.
Вторник уже прошел, а я только добралась до днева. Всем привет!
Настя Эльберг опубликовала вчера наш тихий разговор. Резльтат предлагаю вашему вниманию чуть ниже, а пока хотела сказать еще пару слов.
Не то, чтобы я была избалована вниманием и публичностью, но к журналистам и к интервью отношусь критически (может, потому что сама баловалась этим). Когда Настя попросила меня ответить на несколько вопросов, я уже скептически приподняла бровь. Но в результате получился очень приятный опыт. Если бы все журналисты и публицисты отличались таким искренним интересом и с таким теплом относились к своим "подопытным", я бы чаще читала прессу.
В общем - если вас давно интересовало, но вы стеснялись спросить - читайте дальше.
Оригинал взят у в
stacie_elberg" /> в
Настя Эльберг опубликовала вчера наш тихий разговор. Резльтат предлагаю вашему вниманию чуть ниже, а пока хотела сказать еще пару слов.
Не то, чтобы я была избалована вниманием и публичностью, но к журналистам и к интервью отношусь критически (может, потому что сама баловалась этим). Когда Настя попросила меня ответить на несколько вопросов, я уже скептически приподняла бровь. Но в результате получился очень приятный опыт. Если бы все журналисты и публицисты отличались таким искренним интересом и с таким теплом относились к своим "подопытным", я бы чаще читала прессу.
В общем - если вас давно интересовало, но вы стеснялись спросить - читайте дальше.
Оригинал взят у в
stacie_elberg" /> в
При клике на баннер вы попадете на главный пост проекта - там есть список всех уже готовых интервью. Если кому-то интересно - welcome.
Ну что же, дорогие друзья. Вторник, снова вторник, как и каждую неделю. И, как и каждый вторник, сегодня у нас очередная беседа с творческим товарищем. Интервью у нашей сегодняшней гостьи я хотела взять уже давно, только не знала, к чему бы его приурочить. Пока я размышляла (иногда я долго думаю, это
правда... но только иногда), О чем мы говорим с Аленой? О творчестве - ведь именно об этом я, в первую очередь, беседую со своими гостями - но не только. Благодаря Алене, интервью получилось замечательное: каждый ответ - маленькая миниатюра. Не буду расхваливать сверх меры - тем более что в данном случае похвала не нужна, вы можете увидеть все собственными глазами.
Алена, давно хотела взять у тебя интервью. И мечты, как известно, должны сбываться – иначе зачем вообще мечтать? Мой первый вопрос будет самым обычным. Скажи, почему ты выбрала такой ник в ЖЖ?
Наверное, это прозвучит кичливо, но скорее всего потому, что я на самом деле счастлива. Это не значит, что у меня всегда все легко и задорно. Просто однажды я поняла, что это мой личный выбор – оставаться в ощущении счастья в любой жизненной ситуации или падать духом и сокрушаться по любому подходящему поводу (что, несомненно, соблазняет свалить ответственность за происходящее на других людей и обстоятельства). Это решение внесло предельную ясность в мой мир и оказалось в своем роде социальной смертью: большинство моих знакомых потеряло ко мне интерес – даже посочувствовать нечему, а фокус моего внимания переместился сам собой с надуманных проблем на возможности личности. Так началось серьезное творчество и новый этап биографии. А недавно мне один белорус сказал, что А-Лёна означает ничто иное, как «счастливая Лёна». Забавно.
ЖЖшечка началась как очень личный дневник и хранилище стихов. Очень люблю свой блог и скучаю, когда реал пожирает все время. У меня масса планов на статьи, но, видимо, не всем судьба воплотиться, если верить правилу 72-х часов.
Какие планы, например? Поделишься? Или пока секрет?
За последний год мне пришлось решить десятки личностных задачек и пройти через достаточно сложные ситуации, задать себе очень неудобные вопросы и рискнуть ответить на них прямо, честно. Так и просится сравнение со штормом, в котором то и дело трещат по швам принципы, когда приходится на ходу латать мировоззрение, снимать слои проржавевших установок и – глядишь – обнаруживать ценности, о существовании которых и не подозреваешь. Думаю, мой личный опыт может кому-то пригодиться (хотя бы для статистики).
Ты долго жила рядом с морем, и вот… Европа. Помню, что в свое время я переживала расставание с морем очень тяжело, и его кусочек остался где-то внутри меня… ты вспоминаешь о море? Хочешь вернуться? Или «что прошло – то прошло»?
Ты знаешь, как затронуть самые звонкие струны. Море – это стихи-и-я. Так и хочется ответить: «Каждый раз, возвращаясь в Город...» Оно шумит в моих венах, я дышу с ним в такт... Я у него училась любить и быть выше обид и разочарований. Мой мужчина называет меня порой «морская», без всякой подачи. Море – это живая душа, мой исток, родина и суть. Первое время в Европе оказалось очень сложным именно потому, что я очень скучала по соленым брызгам, йодистому ветру и старику Херсонесу. Но постепенно осознала, что расстояния не играют роли. Расставание на самом деле не возможно.
Мое первое воспоминание, связанное с тобой – это твои стихи. По правде сказать, довольно предвзято отношусь к стихам о любви. Вероятно, потому, что о ней не пишет разве что ленивый – но мало что трогает мое сердце. Твоим стихам удалось сделать невозможное – растопить этот лед. Скажи, какие у тебя отношения с поэзией? Насколько она важна для тебя? Что будет, если тебе скажут «ты больше не сможешь писать стихи»?
За все эти годы мое отношение к поэзии кардинально изменилось. Если сначала стихи оказались моей отдушиной, возможностью выплеснуть эмоции в ритм и рифму, то теперь я очень критически отношусь к своему рифмоплетству. У меня лежит десяток-другой работ, которые еще никто не видел, потому что они, на мой взгляд, сырые. А поскольку я стала очень трепетно относиться к читателю, уважать его чувства, то выкладываю только то, что считаю уже «дозревшим». В общем, опять возвращаюсь к вопросу об ответственности.
От поэзии – к прозе, конечно же. Для начала – само собой разумеющееся… как давно ты пишешь? И почему, собственно, проза? Тебе не хватало чего-то в стихах?
Не помню, когда начала писать прозу. Наверное, в 2009 году. Однажды стихов стало мало. Захотелось рассказать историю, которую не уложишь в двадцать коротких строк. А поскольку я тогда считала, что поэзия стоит намного выше прозы в плане мастерства и сложности, то бесстрашно взялась за дело. Пришлось очень удивиться: писать прозу – это серьезная работа, требующая самодисциплины, захватывающая все возможные силы и время. Надо признать, моя поэтическая гордыня значительно улеглась с тех пор.
Проза у тебя удивительная, хотя я не уверена, что правильно подобрала слово. Пожалуй, первая ассоциация, которая пришла мне в голову – это Франсуаза Саган. Ты сочетаешь в своих произведениях чувственность, что-то возвышенное, философию, отчаяние, реализм… знаю, что мало кому из писателей понравится такой вопрос, но, думаю, читателю будет интересно. Твои персонажи выглядят живыми – порой кажется, что их можно встретить в каком-нибудь кафе или на улице. Скажи, они написаны с реальных людей? Или же являются выдуманными героями, от и до?
Спасибо за комплимент, даже не знаю, заслужила ли сравнение с великой Саган. Твое видение, восприятие моих текстов - для меня открытие. Если ты имеешь в виду мою первую крупную форму, то да: сначала персонажи писались с реальных людей. Но постепенно их характеры обросли новыми чертами, и теперь прежнего сходства в них не угадать. Разве что весьма отдаленно. Скорее, они стали антиподами своих прототипов. Все остальные персонажи, кроме эссе, - выдуманные.
До того, как я начала работать над вопросами для интервью, заглянула на твой сайт, зашла в раздел «Проза» и узнала, что ты… пишешь сказки. Да не просто сказки, а философские. Как по мне, один из самых сложных жанров, но и один из самых прекрасных, потому что открывает огромный простор для творчества. Каково в нем работать?
Честно признаюсь, я оставила сказки именно потому, что не получаются они у меня, как сказки для детей. Несколько практикующих сказочников мне именно об этом непрозрачно намекнули. У меня выходят сказки для взрослых. Думаю, это оттого, что я потеряла ощущение возраста. А может, потому, что я детей не воспринимаю, как детей. Скорее, как равных.
Вот уж… а как, на их (да и на твой заодно) взгляд, должны выглядеть сказки для детей? Как по мне, сказки у тебя замечательные. Сейчас пишут очень много пустых сказок: прочитал – и вынести нечего. У тебя они другие. Неужели «практикующие сказочники» думают, что пустые сказки – это то, что нужно ребенку?
Ты сама заметила, что сказки получаются философские. В них нет беззаботности и развлекательного элемента, как это принято в современной традиции. Когда я пишу сказку, всегда улыбаюсь, потому что оказываюсь в мощном потоке тепла и любви. Даже не пишу, а повествую – именно это слово просится. А надо, наверное, играть в сказку, чтобы она получилась детской.
О, ну, вот теперь – к ключевому вопросу. «Questio»! Как можно говорить с писателем и не поговорить о Первой Большой Вещи (ведь она первая? Поправь меня, если ошибаюсь)? До сих пор помню, как я «проглатывала» выложенные в твоем ЖЖ части, как расстроилась, когда узнала, что продолжения пока нет. И до сих пор с нетерпением жду продолжения! А заодно и рукописи целиком. Вопросов можно задать много… но я задам один. Самый важный. Скажи, в чем основная идея романа? Что ты хочешь сказать своему читателю?
Вот он - самый сложный вопрос. Первая Большая Вещь оказалась тренировочным разбегом. И она дописана, конечно, только финал меня не устраивает. Поэтому я ее не выложила до конца. Хотя остались 15 страниц редакции, как-то тяжело мне с героиней. Она очень изменилась и стала очень похожа на меня. А писать про себя – дело тяжкое и неблагодарное. И в результате я не уверена, что она решит так, как решила за нее я. Идея книги прозвучит банально: Все не так, как кажется. Ну, и мучительный вопрос: Чему ты подчинишься – чувству долга или зову любви? Каждый решает по-своему. И мои герои оказались перед необходимостью сделать выбор.
Ах, какая знакомая штука – оживающие герои! На самом деле, во время работы над первой крупной вещью ты только снимаешь пенку и еще не до конца понимаешь, что это словосочетание – «оживающие герои» - под собой подразумевает. И, сказать по правде, я очень жду финала… так когда?
Осталось собраться с духом и отпустить ее уже. Обещать и привязывать к срокам не буду. Кто знает, может, к следующему вторнику, когда ты решишь публиковать это интервью? Посмотрим. Пусть будет двойная премьера.
Я задаю своим гостям вопрос о важности отклика. Насколько отклик важен для тебя, и какие отзывы ты ценишь больше всего: подробные разборы? Выражение личных читательских эмоций? Вопросы о персонажах?
Конечно, отклик очень важен. Пусть это будет критерием «неграфоманства». Ценю честность. Очень сдержанно отношусь к похвалам, потому что они часто льются по инерции или из благодарности. Спокойно отношусь к критике. Если она конструктивна, внимательно слушаю (читаю), стараюсь увидеть, понять доводы говорящего без паники или отрицания. Учусь доверять себе больше, чем мнению отзывающихся. Сейчас работаю над новой книгой, нигде ее не выкладываю, но время от времени даю почитать трем друзьям. Потому что хранить абсолютное молчание – не выдерживаю, конечно. Отклик, определенно, необходим, как глоток воздуха или воды. Самый важный критерий для меня – желание читать дальше. Потому что если текст скучный и «вязнет в зубах», продолжения не попросят.
Помню что-то про новую вещь… а о чем она, если не секрет?
На данном этапе – а мы с героями как раз в середине пути – сложно определиться с центральной идеей. По ходу дела сталкиваешься с массой вопросов, на которые нет и не может быть однозначного ответа. О жизни, о смерти, о праве на любовь или ненависть, о том, чем можно пожертвовать во имя жизни и во имя идеи, и насколько эта жертва приемлема. О том, сколько стоит ответственность и право на принятие решений. А еще о том, что путь наверх может привести в преисподнюю. Никакой мистики, никакого романтизма. Местами жестоко, а где-то, как мне шепнули читатели, хочется «обнять и плакать».
Представь, что тебе нужно обратиться к своему читателю с одной фразой. Что ты ему скажешь?
Думай сердцем.
Письма сердцу:
персональный сайт Алены