Из дальних странствий возвратясь... День Первый. Часть третья. само-Критическая.
Наконец-то, взбираемся по трапу, жутко завидуя улетающим в Мюнхен, этих прямо из зала по трубе завели.
При входе удалось сверкнуть знанием немецкого, в ответ на приветливое «хелоу», поступившее от стюардессы,
сквозь которую уже прошла толпа гомонящих американских студентов, рубанул на чистейшем немецком: гутен таг !
Чем ясно дал понять - мы тоже не лаптем шиты!
Медленно пробираемся к своему 19-му ряду, по пути согреваясь. Повезло, в одном иллюминаторе нет крыла.Это окошко, правда, несколько за спиной,
но у «восемнадцатого» ряда вообще в обоих окошках только крыло аэрбаса видно. Впрочем, им не до красот, с ними летит активная
трехлетняя Ариша, которая за считанные секунды успела осмотреться в выделенном пространстве и начала осваивать окружающее.
Выруливаем. Лайнер на взлетной. Традиционное: стоп, поехали! Турбины взревели, тихо, но убедительно, самолет отрывается, и…
показав нам заснеженные просторы Ленинградской области уходит за облака. Обидно.

Горелово? Красное село?
С потолка над головой уже давно открылись мониторы, на которых бежит информация о полете.
Вай-мей, температура за бортом -57, скорость ветра 104 км\час….
Поскольку в окно смотреть скучно, развлекаюсь чтением инструкции к арендованному цифровику. Машина серьезная, одних только кнопочек - с десяток,
не считая объектива, устрашающего вида.
Иногда в разрывах облаков появляется земля, ну, то есть то, что появляется. Потому, что летим над морем. На нашей стороне хорошо виден лед, сковавший Маркизову лужау , на польской – закраины прозрачного синего льда, обозначенные белой полоской там, где они заканчиваются.
Снега на земле уже нет, кое-где в оврагах задержался, все остальное – черное, расчерченное на ровные квадратики.
Где-то на середине полета, минуте эдак на 40-й появились два проводника с телегами, уставленными ящичками и бутылками. О! Кормежка!
К нам, однако, подкрались стюард и стюардесса, двигавшиеся с хвоста. Тут я был спущен с неба на землю.
Я конечно догадывался, что мой немецкий - «нихт гут», но не до такой же степени, чтобы не вспомнить слово «фляйш».
На помощь пришла Ненаглядная с ее несвежим английским и сосед немец, который попытался перевести невнятный немецко –английский «вербунг», поступивший от стюардессы. .
Разобрались. Сэндвич на выбор был или с сыром или с сыром и колбасой. Соков было три вида (яблочный, апельсиновый и томатный. Кофе, вода , кока-кола, (куда ж от нее).
Чтобы не забыть, скажу сразу, мой школьно - институтский немецкий, извлекаемый из глубокого сундука моей памяти, немцы понимали.
Я их – нет. Постоянно вспоминал в связи с этим учредителя голландской фирмы, в которой мне случилось работать в начале 90-х. Наш Чарли прекрасно говорил по-русски, так что я забывал о том, что он иностранец и он меня часто останавливал :
– Юра, я знаю мало русских слов. Когда я говорю, я их использую, но когда ты говоришь, ты используешь много других, которые я не знаю.