Письмо
Я напишу тебе письмо, слегка горчащее обидой, а впрочем, я обид не выдам, но ты увидишь всё равно, как сковывает землю лёд, хрустящий и не очень чистый, и в прописях избитых истин стоит пометка "идиот". И ты почувствуешь всё тот же сладковатый запах серы, которым, бают староверы, укутан город Эсгарот. Да и у нас его полно, в забытых наших палестинах, и голуби несут на крыльях его в открытое окно. А за окном темнеет день, и по привычке входит в ступор. День на событья очень скуп был, и ночью -- тоже та же хрень. И жалит скорпион-тоска, как убивает Скарпью Тоска, и, убедительно и просто заходит в душу пустота. И старой-старой сукой месть скулит о выкупах и платах, шагами меряя палату, мою палату номер шесть. Опять я пялюсь в монитор, выискивая в нем кого-то, пока унылая суббота пересекает мой забор, оставив крошки на столе и лужицы обид в прихожей, слегка краснеющие кожей скелетики идей-калек, мечты, засевшие в углу в обнимку на моем диване... Я напишу, но не отправлю тебе письмо. Ну не смогу.
----------------------------------------------------------
Упадническое
понимаешь... когда всё плохо, когда душу из темноты, извививаясь, щекочут лохмы опротивевшей суеты, когда смотришь предельно тупо в оквадраченное вчера и на вечер похоже утро (вот такие здесь вечера), когда слякоть начала марта словно вытекла из ноября и со страхом встречаешь завтра, понимая, что тоже -- "зря", когда призрачный свет просвета если виден, то лишь едва, когда пофиг, что скоро лето и когда каждый год -- за два, когда копишь в себе проблемы, не решаясь их разрешить (понимаешь, не то чтоб лень, но... я ведь знаю -- получишь пшик), когда пьешь из стакана накипь, успокаивая аппетит, потому что звонили с банка и просили вернуть кредит, когда нет для опоры кисти (а не то чтоб, сказать, плеча), когда очень охота выпить, но на выбор -- кефир и чай, когда крепко зажмурив глазья (не влезают в размер "глаза":), ты мечтаешь всё кончить разом, хоть и знаешь, что -- нет, нельзя, и спросонок идешь по цеху на работу -- опять "за страх", и мечтаешь закончить "веху", а выходит привычный "вах!", когда горечь во рту привычна, когда тушишь подушкой свет, усмехаясь: "вот только с личным... только с личным -- сплошной привет", когда бродишь по сайтам, сидя, ногу на ногу положив, понимаешь, что ты обидел этот мир, потому что жив...
------------------------------------------
Долгожданное письмо
Это письмо, наверное, честное -- самое первое. Всё остальное -- прихоти, ложь и самообман. Я ведь не знаю отчества. Впрочем, уже не хочется. Я заслужил, наверное, честный и чистый бан. Твой монолог был тягостен. Сможешь - прости, пожалуйста. Только я был неискренен (Боже, во нарвалась!) Хочешь - не верь. Пожалуйста! Я не взыскую жалости, и не желаю властвовать, и не приемлю власть.
Холодно, очень холодно. Дождик стучит над городом, словно природа плачется. Тоже мне, маскарад... Что послужило поводом? Знаешь -- "не всё то золото...", впрочем, ты не обманщица, веришь ведь всем подряд. Как корабли от пристани, где довелось нам выстоять, мы отойдем по разные стороны бытия. Сможешь -- забудь, не стоит ведь, долго тебе пришлось терпеть. Только мы очень разные! Разные -- ты и я.
Мне тяжело, но всё-таки... Что-то мне шепчет -- опыт ли, чувства ли, меркантильность ли, лень или глупый страх, что будет лучше -- вычеркнуть. Нет, ничего нет личного. Нет, ничего нет лишнего. Но... будет лучше так. Сможешь -- прости банальности. Полон я благодарности. Я от стыда краснею весь... только... молчу опять. Очень простая истина -- трудно мне быть неискренним. Горько молчать и каяться. Врать, а потом страдать.
Впрочем, ведь ты наивная. Добрая, умная, милая... Пусть не во всём счастливая, только ведь счастье -- есть. Кровь нулевого резуса, пьянство и бред по трезвости, это молчанье сутками, словно за что-то месть. Сможешь -- прости обманщика. Только... в почтовом ящике письма твои и радуют, и причиняют боль... Пусть расставанье горькое. А я запью попойками. А ты забудь. Я падаю... я ведь картонный, Оль.
Автор: Александр Мудрик