Вход на сайт
Количество просмотров сообщения: 0
Перейти к просмотру всей ветки
Alex27j Дайвер
Последний раз изменено 26.05.10 19:10 (<livejournal>)
Лежать на земле было почти приятно. Глина тропинки идущей вдоль школы,
слегка охлаждала горящую от удара левую скулу, да и кровь
из разбитой губы не надо сплевывать: стекала сама. Надо было
бы встать, но больно даже просто пошевелиться. Последние три или
четыре пинка пришлись куда-то в район почек, и попытка подтянуть
к груди ноги отдавалась острой болью в боку.
- Эй… Ты чего? – девчоночий голос откуда-то сверху. – Вставай!
- Он в крови весь…
Хотелось что-то сказать, но сознание ускользало, размывая стыд за мокрые от мочи брюки.
- Надо учителку позвать… - было последним, что он услышал.
* * *
- Эй, цыган, ты на ворота. – Сказано приказным тоном, не терпящим возражений.
Дело в том, что Цыган - классный изгой. Да, тот самый парень, который есть почти в каждом классе: он предназначен для пинков, тычков, прозвищ и измывательств. Тот, кто старается быть незаметным. Тот, кого находят, чтобы сорвать на нем злость даже тогда, когда он стоит во время перемены в самом дальнем углу. Цыганом он, кончно, не был, просто был похож.
- Миш, но я же не умею!
- Значит так: ты на ворота, я сказал! И ты знаешь: если пропустишь хоть один мяч…
Кулак угрожающе сжимается под самым носом.
- Чуешь, чем пахнет? Правильно, гробом пахнет. - Мишка, второгодник и первый задирала класса довольно ухмыляется. Конечно, ему возражать себе дороже: от него даже восьмиклассники шарахаются.
Ну вот. И угораздило этого верзилу, Макса, который тренировался с командой, заболеть. Именно тогда, когда был намечен матч с шестым «б». Макс хоть занимался - а что взять с Цыгана, который и на уроки спорта-то ходил раз в три месяца? Правильно – нечего.
***
Выйти к воротам с разодранной, стянутой в местах порывов проволокой, сеткой. Поправить большие, не по руке, перчатки, с деловым видом попытаться стесать кедом холмик грязи, оставшийся с прошлой игры. Поправить кожаную кепку, надетую для довершения образа.
- Все понял, цыган? Пропущенный гол - десять ударов. Бразильская система! – Мишка криво ухмыляется, давая последние наставления.
- Понял. Но Миш, я же…
- Урою, понял? Играй и помни – десять ударов!
Мяч не летел - нет, полетом это стремительное движение назвать нельзя. Буммм, шшшшшшш-чмак! Жутко болели ладони, отбитые тяжеленным мячом, ныли ноги от прыжка, болел бок.
Второй удар мяча пришелся в лицо, хорошо еще, что успел закрыть глаза и чуть опустить голову. Помогло мало: плюхнулся на пятую точку, в голове гудит, где ноги, где руки - не понятно.
Хорошо еще, что мяч отскочил далеко в поле: нашлось время, чтобы, встав на четвереньки и доползти так до штанги; опереться на нее и встать.
- Оставь! Пошел! Офсайд! Офсайд был! Да что ты со мной споришь - был офсайд!
Крики с поля доносятся как через ватное одеяло, в глазах мутно.
Следующего удара по воротам он даже не заметил - стоял, прислонившись к штанге, и думал, стошнит его сейчас или чуть позже. Мяч лениво чиркнул по перекладине и зазвенел в сетке проволочными стяжками.
Гол. Первый. Очень не хотелось ходить, но нужно достать мяч из сетки ворот, выбить в поле, на середину, для розыгрыша.
- Цыган... Ты забыл? Десять ударов, Цыган! Урою, если еще пропустишь!
Как интересно он это произносит: "цЫган", с ударением на "ы".
- Мишка, мне плохо: тошнит и голова кружится.
- Я тебе сказал: мы должны выиграть! Просрем - я с тобой разберусь! Заменить тебя некем, так что лови мячи, цыган!
- Но можно же отложить игру... Я правда не могу стоять!
Дети жестоки. Особенно - второгодники. Мишка просто махнул рукой и умчался в поле.
Как достоял второй тайм не упав - он не помнил. Нагнуться, достать из сетки мяч, выбить в поле. Нагнуться, достать, посмотреть в двоящееся злобное лицо Мишки, выбить. Счет рос. Таяли силы. Почти перестало тошнить, но в ушах все еще шумело, да и ноги были ватными.
Восемь - один. Свисток сообщил о проигрыше их команды четко и ясно, подписав заодно приговор.
* * *
Конечно, его поймали. После уроков, за школой. Впрочем, он особо и не прятался, а по проторенной дорожке пошел скорее по привычке.
- Ну что, цЫган… Я тебя предупреждал…
Деваться было некуда: Мишка стоял прямо перед ним на тропинке, шестеро его «приближенных» страховали, отрезая дорогу назад.
- Я тебе обещал десять ударов за каждый гол. Но восемьдесят – это многовато, устану.
Клевреты с готовностью заржали над шуткой предводителя.
- А потому я предлагаю тебе побыть мужиком. Давай стыкнемся, по-настоящему. Эти – Мишка кивнул на дружков, - вмешиваться не будут. Только ты и я. Или мы поделим восемьдесят ударов на всех, чтобы не уставать очень. Как раз семьдесят и получится.
Голова все еще болела, но альтернатива была соблазнительная. Можно и рискнуть – тогда хоть не придется терпеть унизительное избиение от всех.
- Ну? Быстрее! Считаю до трех. Потом – не обессудь. Раз.
Сердце забилось, как загнанная в угол мышь. Он видел одну, кошка как-то притащила домой полупридушенное животное, и целый час таскала по комнате, отпуская и ловя снова, зажимая в углу, придавливая лапой.
- Два.
От волнения перехватило дыхание, кровь бухала в ушах, ноги задрожали. Мишка и клевреты придвинулись так, чтобы мочь ударить незамедлительно лишь только счет будет окончен.
- Три.
Нога как-то сама собой рванулась вверх, сгибаясь в колене, рука непривычно сжалась в кулак и неумело выстрелила вперед, в эту ненавистную морду, что ехидно ухмылялась в предвкушении очередного издевательства. Колено достигло цели раньше. Мишка с недоуменным возгласом согнулся пополам, при этом сам наткнулся на кулак, несущийся вверх. Хрюкнув, он упал на бок, зажимая между ног руки, придерживающие пах, кровь из разбитого носа потекла по верхней губе.
- Ну, сссссука… Ууурррооою!
Удары посыпались со всех сторон: по затылку, по ногам, по почкам. Цыган упал, сжался в комочек, прикрывая локтями бока, а ладонями лицо, но пинки ногами поднимали его, отрывая руки от прикрываемых мест, всполохи боли заставляли руки метаться по телу, открывая для ударов все новые и новые возможности.
- Сссука! Тварь! Убью!
Били, пока не устали сами.
- Смотри, обоссался! Фу! Ладно, пошли пацаны. Хватит с него на сегодня. Потом добавим.
- А он вообще-то жив еще? Что-то не двигается…
- Да жив… Хрен с ним. Пошли. Мне умыться надо. Сссскот. Нос мне разбил… Пошли, пацаны, хорош. А то еще увидит кто…
* * *
Цыган вышел из больницы только через две недели, еще месяц отлеживался дома.
Мишку с дружками, конечно, пожурили, но до суда дело доводить не стали, ограничились постановкой на учет в детской комнате милиции: мать его валялась в ногах у родителей Цыгана вместе с учителями, что не уследили, просила не губить.
От спорта Цыгана освободили на год: опустившиеся почки не позволяли не то что заниматься спортом, а и поднимать что-то тяжелее килограмма.
Это было хорошо: на носу был школьный межрайонный чемпионат по футболу.
Все же футбол – красивая игра, если смотреть на нее со стороны.
- Эй… Ты чего? – девчоночий голос откуда-то сверху. – Вставай!
- Он в крови весь…
Хотелось что-то сказать, но сознание ускользало, размывая стыд за мокрые от мочи брюки.
- Надо учителку позвать… - было последним, что он услышал.
* * *
- Эй, цыган, ты на ворота. – Сказано приказным тоном, не терпящим возражений.
Дело в том, что Цыган - классный изгой. Да, тот самый парень, который есть почти в каждом классе: он предназначен для пинков, тычков, прозвищ и измывательств. Тот, кто старается быть незаметным. Тот, кого находят, чтобы сорвать на нем злость даже тогда, когда он стоит во время перемены в самом дальнем углу. Цыганом он, кончно, не был, просто был похож.
- Миш, но я же не умею!
- Значит так: ты на ворота, я сказал! И ты знаешь: если пропустишь хоть один мяч…
Кулак угрожающе сжимается под самым носом.
- Чуешь, чем пахнет? Правильно, гробом пахнет. - Мишка, второгодник и первый задирала класса довольно ухмыляется. Конечно, ему возражать себе дороже: от него даже восьмиклассники шарахаются.
Ну вот. И угораздило этого верзилу, Макса, который тренировался с командой, заболеть. Именно тогда, когда был намечен матч с шестым «б». Макс хоть занимался - а что взять с Цыгана, который и на уроки спорта-то ходил раз в три месяца? Правильно – нечего.
***
Выйти к воротам с разодранной, стянутой в местах порывов проволокой, сеткой. Поправить большие, не по руке, перчатки, с деловым видом попытаться стесать кедом холмик грязи, оставшийся с прошлой игры. Поправить кожаную кепку, надетую для довершения образа.
- Все понял, цыган? Пропущенный гол - десять ударов. Бразильская система! – Мишка криво ухмыляется, давая последние наставления.
- Понял. Но Миш, я же…
- Урою, понял? Играй и помни – десять ударов!
Мяч не летел - нет, полетом это стремительное движение назвать нельзя. Буммм, шшшшшшш-чмак! Жутко болели ладони, отбитые тяжеленным мячом, ныли ноги от прыжка, болел бок.
Второй удар мяча пришелся в лицо, хорошо еще, что успел закрыть глаза и чуть опустить голову. Помогло мало: плюхнулся на пятую точку, в голове гудит, где ноги, где руки - не понятно.
Хорошо еще, что мяч отскочил далеко в поле: нашлось время, чтобы, встав на четвереньки и доползти так до штанги; опереться на нее и встать.
- Оставь! Пошел! Офсайд! Офсайд был! Да что ты со мной споришь - был офсайд!
Крики с поля доносятся как через ватное одеяло, в глазах мутно.
Следующего удара по воротам он даже не заметил - стоял, прислонившись к штанге, и думал, стошнит его сейчас или чуть позже. Мяч лениво чиркнул по перекладине и зазвенел в сетке проволочными стяжками.
Гол. Первый. Очень не хотелось ходить, но нужно достать мяч из сетки ворот, выбить в поле, на середину, для розыгрыша.
- Цыган... Ты забыл? Десять ударов, Цыган! Урою, если еще пропустишь!
Как интересно он это произносит: "цЫган", с ударением на "ы".
- Мишка, мне плохо: тошнит и голова кружится.
- Я тебе сказал: мы должны выиграть! Просрем - я с тобой разберусь! Заменить тебя некем, так что лови мячи, цыган!
- Но можно же отложить игру... Я правда не могу стоять!
Дети жестоки. Особенно - второгодники. Мишка просто махнул рукой и умчался в поле.
Как достоял второй тайм не упав - он не помнил. Нагнуться, достать из сетки мяч, выбить в поле. Нагнуться, достать, посмотреть в двоящееся злобное лицо Мишки, выбить. Счет рос. Таяли силы. Почти перестало тошнить, но в ушах все еще шумело, да и ноги были ватными.
Восемь - один. Свисток сообщил о проигрыше их команды четко и ясно, подписав заодно приговор.
* * *
Конечно, его поймали. После уроков, за школой. Впрочем, он особо и не прятался, а по проторенной дорожке пошел скорее по привычке.
- Ну что, цЫган… Я тебя предупреждал…
Деваться было некуда: Мишка стоял прямо перед ним на тропинке, шестеро его «приближенных» страховали, отрезая дорогу назад.
- Я тебе обещал десять ударов за каждый гол. Но восемьдесят – это многовато, устану.
Клевреты с готовностью заржали над шуткой предводителя.
- А потому я предлагаю тебе побыть мужиком. Давай стыкнемся, по-настоящему. Эти – Мишка кивнул на дружков, - вмешиваться не будут. Только ты и я. Или мы поделим восемьдесят ударов на всех, чтобы не уставать очень. Как раз семьдесят и получится.
Голова все еще болела, но альтернатива была соблазнительная. Можно и рискнуть – тогда хоть не придется терпеть унизительное избиение от всех.
- Ну? Быстрее! Считаю до трех. Потом – не обессудь. Раз.
Сердце забилось, как загнанная в угол мышь. Он видел одну, кошка как-то притащила домой полупридушенное животное, и целый час таскала по комнате, отпуская и ловя снова, зажимая в углу, придавливая лапой.
- Два.
От волнения перехватило дыхание, кровь бухала в ушах, ноги задрожали. Мишка и клевреты придвинулись так, чтобы мочь ударить незамедлительно лишь только счет будет окончен.
- Три.
Нога как-то сама собой рванулась вверх, сгибаясь в колене, рука непривычно сжалась в кулак и неумело выстрелила вперед, в эту ненавистную морду, что ехидно ухмылялась в предвкушении очередного издевательства. Колено достигло цели раньше. Мишка с недоуменным возгласом согнулся пополам, при этом сам наткнулся на кулак, несущийся вверх. Хрюкнув, он упал на бок, зажимая между ног руки, придерживающие пах, кровь из разбитого носа потекла по верхней губе.
- Ну, сссссука… Ууурррооою!
Удары посыпались со всех сторон: по затылку, по ногам, по почкам. Цыган упал, сжался в комочек, прикрывая локтями бока, а ладонями лицо, но пинки ногами поднимали его, отрывая руки от прикрываемых мест, всполохи боли заставляли руки метаться по телу, открывая для ударов все новые и новые возможности.
- Сссука! Тварь! Убью!
Били, пока не устали сами.
- Смотри, обоссался! Фу! Ладно, пошли пацаны. Хватит с него на сегодня. Потом добавим.
- А он вообще-то жив еще? Что-то не двигается…
- Да жив… Хрен с ним. Пошли. Мне умыться надо. Сссскот. Нос мне разбил… Пошли, пацаны, хорош. А то еще увидит кто…
* * *
Цыган вышел из больницы только через две недели, еще месяц отлеживался дома.
Мишку с дружками, конечно, пожурили, но до суда дело доводить не стали, ограничились постановкой на учет в детской комнате милиции: мать его валялась в ногах у родителей Цыгана вместе с учителями, что не уследили, просила не губить.
От спорта Цыгана освободили на год: опустившиеся почки не позволяли не то что заниматься спортом, а и поднимать что-то тяжелее килограмма.
Это было хорошо: на носу был школьный межрайонный чемпионат по футболу.
Все же футбол – красивая игра, если смотреть на нее со стороны.