Как невыгодно для парада:
По Дворцовой площади — дождь!
И текут щиты на фасадах,
И подплыл пролетарский вождь
Чем-то липким.
И мокнут флаги,
И преступно ползут следы —
По плакатам,
тряпью,
бумаге —
Как по плахе бубновый дым!
Силуэты уже безглазы,
Но годятся пугать ребят.
В мокрый камень грохая разом,
По Дворцовой грядёт парад.
А она больна и покорна,
Очи наглухо — ни окна!
Красной чернью что кровью чёрной —
По периметру окружена.
Вот сомкнутся — довольно слова —
Озвереют, сорвавшись с мест...
Но не смеют — ангел суровый
Так упрямо возносит крест!
3 ноября 1981
101
Сколько мне ни приходится смахивать снег
С беспризорных скамеек —
Но я не привыкну к вашей зиме,
Хоть иной не имею.
Я не стану убийцу отчизною звать —
И другой не желаю, и этой.
Не признаю ваш суд,
Не приму от раба благодать —
У раба её нету.
И любую облаву раскиньте — уйду,
И убейте — с пути не вернёте.
И подслушайте, что там —
В последнем бреду —
Всё равно не поймёте.
2 декабря 1981 Киев
102
Где ты, княже мой?
На каких нарах?
Нет, не плачу: ведь обещала!
Мои очи — суше пожара.
Это только начало.
Как ты держишься? (Нет, я знаю:
лучше всех!) О, взять бы за руку!
Занавеска зимы сквозная
Гонит-гонит ветра по кругу —
До отчаянья.
Изнемог воздух
На решётке оставлять клочья.
Засыпаешь ли?
Уже поздно.
Я приснюсь тебе этой ночью.
дек. 81 Москва, Бутырки
103
Эта осень пахнет кострами.
Там на небе пекут картошку,
Разгребают золу и дуют,
Вспоминая старые песни.
И грустят по мне вечерами,
И стараются хоть в окошко
Разглядеть,
А когда взойду я
На хрустальнейшую из лестниц —
Как там встретят меня: заждались!
Мол, не вечно же в колыбели...
А потом, с оттенком печали:
— Мы ведь тоже не всё успели.
дек. 81
Москва, Бутырки
104
БУТЫРСКИЕ ВОРОБЬИ
Вот и снег загрустил.
Отпусти обессиленный разум —
Да покурим-ка в форточку,
Пустим на волю хоть дым...
Прилетит воробей
И посмотрит взыскательным глазом:
— Поделись сухарём!
И по-честному делишься с ним.
Воробьи, они знают,
К кому обращаться за хлебом.
Пусть на окнах двойная решётка —
Лишь крохе пройти.
Что за дело для них,
Был ли ты под судом или не был!
Накормил — так и прав.
Настоящий судья впереди.
Воробья не сманить —
Ни к чему доброта и таланты:
Он не станет стучать
В городское двойное стекло.
Чтобы птиц понимать —
Нужно просто побыть арестантом.
А раз делишься хлебом,
То значит, и время пришло.
дек. 81 Москва, Бутырки
105
От застолья выйти на холод,
Захлебнуться тьмой и услышать
Бой часов и плетенье нитей,
Чей-то шорох и голоса...
Чёрный с золотом космос
Громоздится над нашей крышей,
Гривы спутаны у созвездий
И горят восторгом глаза.
Как над шаром стеклянным дети,
Позабыв дышать от волненья,
Тесным кругом сойдясь, глазея
Из-за худенького плеча —
Те, над нами, толпятся в небе,
Очарованы представленьем,
Так несхожим со всем на свете —
От кулис до взмаха плаща!
Ах серебряные трубы,
Злые кони да птица кочет,
Плач у стремени, смерть и слава —
Порван занавес, не спустить!
Ни пощады никто не примет.
Ни антракта никто не хочет.
Хорошо ль мы умеем падать
С порыжелой землёй в горсти?
Как бездарно ходит судьба
Собирать оброк!
Двадцать пять годов без тебя —
Это первый срок.
Десять суток с тобою врозь —
Это срок второй.
Ну так что же третий,
Который не за горой?
Ведь не дольше первого,
И второго не голодней...
Отвори старушке:
Грешно смеяться над ней!
дек. 81 Киев
дек. 81 Москва
106 107
Уже сегодня пальцы не дрожат.
Стою,
Хоть потолок ещё кружится.
Все стёкла настежь!
Мне бросает взгляд
Весёлая бессмысленная птица.
Я говорю: — Привет,
Она: — Чирик!
И мы хохочем, головы закинув.
Какая оттепель!
Какой ребячий крик!
Как тает снег в очистках апельсинов!
Нелепое начало января:
Весна, вне ожиданья и закона
Вот-вот прорвётся мятежом зелёным —
Немедленно!
Пускай ещё горят
Нахохленные ёлки, пахнет снедью —
Апрельский бунт уже не удержать!
По небу, по распластанному снегу —
Дорогу январю перебежать,
И смех пустить под сумрачные своды,
И лужи порасплёскивать в моря!
И задохнуться радостной свободой —
Всё той ещё —
Наследьем декабря.
янв. 82 Киев