И доживу, и выживу, и спросят:
Как били головою о топчан,
Как приходилось мёрзнуть по ночам,
Как пробивалась молодая проседь...
Но улыбнусь. И что-нибудь сострю.
И отмахнусь от набежавшей тени.
И честь воздам сухому сентябрю,
Который стал моим вторым рожденьем.
И спросят: не болит ли вспоминать,
Не обманувшись лёгкостью наружной.
Но грянут в памяти былые имена —
Прекрасные — как старое оружье.
И расскажу о лучших всей земли,
О самых нежных, но непобедимых:
Как провожали, как на пытку шли,
Как ждали писем от своих любимых.
И спросят: что нам помогало жить,
Когда ни писем, ни вестей — лишь стены,
Да холод камеры, да чушь казённой лжи,
Да тошные посулы за измену.
И расскажу о первой красоте,
Которую увидела в неволе:
Окно в морозе! Ни глазков, ни стен,
И ни решеток, и ни долгой боли —
Лишь синий свет на крохотном стекле,
Витой узор — чудесней не приснится!
Ясней взгляни — и расцветут смелей
Разбойничьи леса, костры и птицы!
И сколько раз бывали холода,
И сколько окон с той поры искрилось —
Но никогда уже не повторилось
204
Такое буйство радужного льда'
Да и за что бы это мне - сейчас
И чем бы этот праздник был заслужен.
Такой подарок может быть лишь рТз
А может быть. один лишь раз и нужен
30 ноября 1983
ЖХ38513 Лагерная бопьппца
205
Вот и снова декабрь
Расстилает холсты,
И узорчатым хрустом
Полны мостовые,
И напрасно хлопочут
Четыре стихии
Уберечь нас от смертной
Его чистоты.
Пустим наши планеты
По прежним кругам —
Видно, белая нам
Выпадает дорога.
Нашу линию жизни
Залижут снега —
Но еще нам осталось
Пройти эпилогом.
Но, упрямых следов
Оставляя печать,
Подыматься по мерзлым ступеням
До плахи —
И суровую холодность
Чистой рубахи
Ощутить благодатью
На слабых плечах.
— декабрь 1983
ЖХ-2851 2 ШИЗО
206
Я сижу на полу, прислонись к батарее, —
Южанка, мерзлячка!
От решетки на лампочке тянутся длинные тени.
Очень холодно.
Хочется сжаться в комок по-цыплячьи.
Молча слушаю ночь,
Подбородок уткнувши в колени.
Тихий гул по трубе.
Может, пустят горячую воду?
Но сомнительно.
Климат ШИЗО. Кайнозойская эра.
Кто скорей отогреет — Державина твёрдая ода,
Марциала опальный привет,
Или бронза Гомера?
Мышка Машка стащила сухарь
И грызёт за парашей.
Двухдюймовый грабитель,
Невиннейший жулик на свете?
За окном суета,
И врывается в камеру нашу —
Только что со свободы —
Декабрьский разбойничий ветер.
Гордость Хельсинкской группы не спит —
По дыханию слышу.
В Пермском лагере тоже не спит
Нарушитель режима.
Где-то в Киеве крутит приемник
ДРУГОЙ одержимый...
И встает Орион,
и проходит от крыши до крыши.
" "счальная повесть России
(А может, нам снится?)
207
Мышку Машку, и нас, и приемник,
И свет негасимый —
Умещает на чистой, еще непочатой странице,
Открывая на завтрашний день
Эту долгую зиму.
16 декабря 1983
ЖХ—385J2 ШИЗО
Илюше
О чайной ложечке любви
Давай грустить, мой друг далекий!
О том, что бесконечны сроки,
Что так суровы все пророки —
И хоть бы кто благословил!
Мой друг, давай грустить о том,
Как я из марта прибегала.
Ты ждал в дверях.
И в добрый дом
Вводил. А занавес вокзала
Был так нескоро, что цвела
Обломленная наспех ветка —
И в робость воскового света
Каморка тесная плыла.
Давай грустить о том, что мы
Так щедро молоды поныне —
Но нам, рождённым на чужбине
С судьбой скитанья и гордыни, —
Искать ли родины взаймы?
Как онемевший бубенец —
Сердечный спазм.
Сейчас отпустит.
Как впереди бездонно пусто!
Но есть у самой долгой грусти
Одна улыбка под конец.
30 декабря 1983
ЖХ-38512 ШИЗО
208
Вот и кончена пляска по синим огням,
По калёным орешкам углей.
Вот и роздых оранжевым пылким коням,
А тепло все смуглей и смуглей.
Оскудевшей ладошкой остатки лови —
Не держи — отпускай на скаку!
Остыванье камина печальней любви,
Обречённей котенка в снегу.
А когда догорит, отлетит и умрёт,
Как цыганский костер на песке —
То останется маленький грустный зверёк,
Охвативший колени в тоске.
Что ж, не все танцевать этой долгой зимой,
Раз никак не кончается год!
И теряется в сумерках тоненький вой,
Унесенный в пустой дымоход.
Что ж, не все баловаться, свиваясь кольцом,
Да хвостом разводить вензеля...
И хотелось бы года с хорошим концом —
Да остыла под лапкой зола...
Не скули, дурачок, мы газету зажжём —
Всю подшивку — в разбойничий дым!
Хоть и мало тепла — да горит хорошо!
Потанцуем, а там поглядим.
3 декабря 1983
ЖХ — 38513-4
Малая зона
209
Подумаешь — сгрызли метлу от ступы
И полподметки от сапога!
У нас, драконов, чешутся зубы
По полнолуниям и четвергам!
Ну скушали грабли — большое дело!
Сожрали осла — велика печаль!
Моя бабуся однажды съела
Министра — и то никто не кричал.
А что мы съели — то съели честно:
Интриги-сплетни нам не с руки.
Уж если что-то чесать — известно,
Что лучше зубы, чем языки.
Нам всё годится: хрум-хрум — и нету!
Вот только было бы чем запить.
Сжуём и туфельку, и карету,
А Золушку выплюнем — так и быть!
Но, дело имея с людской породой,
Мотайте, мальчики, на усы:
Я дожил до старости тем, что сроду
Не ел их докторской колбасы.
Да, мы жуем, но рискуем сами —
Такая уж наша драконья жисть!
Ох, снова, проклятые, зачесались...
У вас не найдется, чего погрызть?
янв. 84 г.
ЖХ—385/2
шизо
210
И—в вечерний полёт, по-ребячьи раскинувши руки,
Словно в бездну, роняя затылок в крахмальную стынь —
Пронесёмся по снам, ни в одном не уставшие круге,
В обомлевших ветрах наводя грозовые мосты!
Мы узнаем там тех, кого вспомнить пытались, но меркла
У границы сознанья прозрачная память веков.
Мы в нее свою жизнь наводили, как встречное зеркало,
Но глаза ослеплял свет неведомых нам берегов.
В озареньи полета мы будем бесстрашны и мудры,
И придут к нам крылатые звери с небесных ворот...
А в кого превратимся, ударившись оземь, наутро —
Нам еще не известно, и стоит ли знать наперед?
янв. 84 г.
ЖХ—38513-4 Малая зона
211
Таня Осипова, как вы мне надоели!
Даже здесь — вдвоем: близнецовый эффект виноват!
Серый ветер гуляет по дощатой нашей постели
И вечерние мыши вышли на променад.
Мы опять в ШИЗО, ох не гладят нас по головке!
Под одной звездой отмерзать ото всех забот.
Ну на крайний случай — вы в ШИЗО, а я в голодовке.
Или тот же случай, только наоборот.
Видно, ангелы наши время нашли и место
Спохватиться: где мы болтались врозь, и они правы.
Где вы были в Москве во время моих наездов?
И где я была, когда в Лефортово — вы?
Двум таким безголосым как же было не спеться?
От судьбы не уйдешь: раз уж нас не свели свои —
Удружили власти, теперь никуда не деться!
Принесли баланду; возьмите на нас двоих.
30 янв. 84 г.
ЖХ-38512
ШИЗО
212
МЕДВЕЖЬЯ ПЕСЕНКА
Самым мягким лапкам —
Баю-бай!
Самым круглым попкам —
Баю-бай!
Самым толстопузым,
Тёплым и лохматым,
Сонным медвежатам —
Баю-бай!
Как у нас в берлоге
Три бочонка мёду,
Как у наших деток —
Сладенькие лапки...
Первый сон — гречишный,
А второй — цветочный,
А как выйдет месяц —
Липовый приснится.
Соням и сластёнам,
Баловням-задирам,
Медвежовым деткам —
Баюшки под ушко!
б февраля 1984
ЖХ—38512 ШИЗО
213
А в этом году подуло весной
Четвертого февраля.
И на вспененной лошади вестовой
В нелепом мундире старинных войн
Промчал по мерзлым полям.
Прокатили мускулы облаков
По всем горизонтам гром,
И запели трубы былых полков
Смертью и серебром.
И по грудь в весне провели коней,
И намокли весной плащи,
А что там могло так странно звенеть
Мне было не различить.
Но рвануло сердце на этот звон,
И усталость крылом смело.
И это был никакой не сон:
Было уже светло.
4 февраля 1984
ЖХ—385/2 ШИЗО
214
Нарядили в тяжёлое платье,
И прекрасною дамой назвали,
И писали с нее Божью матерь,
И клинки на турнирах ломали.
И венцы ей сплетали из лилий,
И потом объявили святой.
И отпели и похоронили —
А она и не знала, за что.
12 февраля 1984
ЖХ—38512 ШИЗО
Лошади мои, лошади!
По каким боям — гривы по ветру?
Что за бабы плачут у повода?
Что за пули ждут своей очереди?
Серые мои, рыжие!
По каким холстам — легкой поступью?
Из каких веков, мои поздние?
Из каких переделок выжили?
Небывалые мои, гордые!
Не косите свои агатовые!
^ходя, не надо оглядываться.
Лишь копыта в небо — аккордами.
февр. 84 г.
ЖХ - 385/2
ШИЗО