Login
wurde gelesen: 624
Перейти к просмотру всей ветки
ТаранТина коренной житель
in Antwort ТаранТина 24.02.12 22:50
29 января Януш Клосинский вышел на сцену Национального театра Варшавы. Спектакль
“Свадьба” по одной из самых знаменитых пьес классика польской драматургии
Станислава Выспяньского не обещал никаких сюрпризов. Историческая драма, однако, разыгралась
в тот вечер не только на сцене, но и в
зрительном зале и за кулисами. Как только Клосинский в роли
старого еврея появился перед публикой и попытался произнести первую реплику,
зал разразился оглушительными аплодисментами. Сначала никто не понял, что именно
произошло, и почему вдруг зрители захлопали: момент выхода второстепенного персонажа
отнюдь не был кульминационным в пьесе, и обычно его появление
публика воспринимала куда спокойнее. Потом всё стало ясно. Это были
не обычные театральные аплодисменты. Это было захлопывание, т.е. попытка срыва
спектакля. Овации и выкрики с мест не прекращались до тех
пор, пока Клосинский, оставался на сцене.
“Он вернулся за кулисы бледный как мертвец”, - вспоминал позднее тогдашний директор Национального театра Адам Ханушкевич. Он предложил 61-летнему актёру больше не выходить на сцену, пообещав доиграть спектакль без его героя, но Клосинский отказался. Во втором отделении он вновь появился перед публикой, и снова был жестоко освистан. “Хлопали все 1000 человек, сидевшие в зале!”- возмущалсядиректор, отмечая, что, когда всё уже закончилось, члены труппы подходили к своему коллеге и пожимали ему руку в знак поддержки.
Это случилось в январе 1982 года, примерно через месяц после того, как генерал Ярузельский объявил в стране военное положение, сопровождавшееся массовыми арестами и ограничением гражданских свобод. Значительная часть польской интеллигенции встретила военные порядки в штыки, но были и те, кто публично выступал в поддержку Ярузельского. Одним из них Януш Клосинский и оказался.
В старейшем театре страны он служил более десяти лет, и, занимаясь не только творческой деятельностью, уделял время партийной работе - артист был секретарём местной ячейки ПОРП (польский вариант коммунистической партии). В телеэфире со словами поддержки Военному совету национального спасения во главе с Ярузельским он, согласно воспоминаниям директора театра, оказался не по собственной воле. “Нас вызвал министр культуры и сказал: я обращаюсь к вам от имени ЦК с просьбой выступить по телевидению по поводу военного положения”. Клосинский не отказался, а вот директора через некоторое время сняли с должности как политически не слишком благонадёжного.
Многих возмутил не только сам факт такого выступления, но и то, что, выражая на всю страну благодарность Ярузельскому за “наведение порядка”, он говорил от имени других деятелей культуры. “Это неправда, я не говорил “мы, актёры”, а лишь имел в виду, что мы - это часть польского общества”, - оправдывался позднее Януш Клосинский. Виноватым, впрочем, он никогда себя не чувствовал.
А потом наступило 29 января. Кто именно организовал массовое захлопывание артиста, так и неясно. По одной версии, всё устроили оппозиционно настроенные студенты театральных училищ Варшавы, и это была заранее продуманная акция, по другим данным - всё произошло почти стихийно. Как бы то ни было, сотни зрителей, пришедших в театр в тот пятничный вечер, недвусмысленно выразили своё отношение к поступку заслуженного артиста. Не особо оспаривая, кстати, право общества на такую реакцию по сути, Клосинского возмутила форма, которую выбрали участники протеста: “осквернены храм, театр и великий Выспяньский, поэту просто плюнули в лицо. Это как если бы верующим не понравилась церковь, и они сорвали мессу”. Далее артист предложил свой вариант разрешения спора: “могли бы сделать это на улице, например, бросив в меня яйцами”. Проявил тогда пострадавший и великодушие к зачинщикам: чины из польского МВД готовы были провести расследование случившегося в театре, но артист, по его собственным словам, попросил этого не делать.
Клосинский был далеко не единственным представителем польской интеллигенции, кто в годы военной диктатуры поддерживал власти и был в той или иной форме подвергнут за это обструкции. Актёр Станислав Микульский, лично друживший с Ярузельским, и певец Казимер Ковальский тоже были освистаны во время своих выступлений, а писателю Войцеху Жукровскому пришлось разбирать посылки с собственными книгами, которые массово возвращали его недавние читатели.
После 29 января 1982 года Януш Клосинский, здравствующий и ныне, больше никогда не выходил на театральную сцену.
Однажды, Александр Александрович, вы задали риторический вопрос: "если я член партии, то непременно карьерист и вообще - говно?" Всякое, знаете ли, бывает...
http://varfolomeev.livejournal.com/657141.html
ППКС
“Он вернулся за кулисы бледный как мертвец”, - вспоминал позднее тогдашний директор Национального театра Адам Ханушкевич. Он предложил 61-летнему актёру больше не выходить на сцену, пообещав доиграть спектакль без его героя, но Клосинский отказался. Во втором отделении он вновь появился перед публикой, и снова был жестоко освистан. “Хлопали все 1000 человек, сидевшие в зале!”- возмущалсядиректор, отмечая, что, когда всё уже закончилось, члены труппы подходили к своему коллеге и пожимали ему руку в знак поддержки.
Это случилось в январе 1982 года, примерно через месяц после того, как генерал Ярузельский объявил в стране военное положение, сопровождавшееся массовыми арестами и ограничением гражданских свобод. Значительная часть польской интеллигенции встретила военные порядки в штыки, но были и те, кто публично выступал в поддержку Ярузельского. Одним из них Януш Клосинский и оказался.
В старейшем театре страны он служил более десяти лет, и, занимаясь не только творческой деятельностью, уделял время партийной работе - артист был секретарём местной ячейки ПОРП (польский вариант коммунистической партии). В телеэфире со словами поддержки Военному совету национального спасения во главе с Ярузельским он, согласно воспоминаниям директора театра, оказался не по собственной воле. “Нас вызвал министр культуры и сказал: я обращаюсь к вам от имени ЦК с просьбой выступить по телевидению по поводу военного положения”. Клосинский не отказался, а вот директора через некоторое время сняли с должности как политически не слишком благонадёжного.
Многих возмутил не только сам факт такого выступления, но и то, что, выражая на всю страну благодарность Ярузельскому за “наведение порядка”, он говорил от имени других деятелей культуры. “Это неправда, я не говорил “мы, актёры”, а лишь имел в виду, что мы - это часть польского общества”, - оправдывался позднее Януш Клосинский. Виноватым, впрочем, он никогда себя не чувствовал.
А потом наступило 29 января. Кто именно организовал массовое захлопывание артиста, так и неясно. По одной версии, всё устроили оппозиционно настроенные студенты театральных училищ Варшавы, и это была заранее продуманная акция, по другим данным - всё произошло почти стихийно. Как бы то ни было, сотни зрителей, пришедших в театр в тот пятничный вечер, недвусмысленно выразили своё отношение к поступку заслуженного артиста. Не особо оспаривая, кстати, право общества на такую реакцию по сути, Клосинского возмутила форма, которую выбрали участники протеста: “осквернены храм, театр и великий Выспяньский, поэту просто плюнули в лицо. Это как если бы верующим не понравилась церковь, и они сорвали мессу”. Далее артист предложил свой вариант разрешения спора: “могли бы сделать это на улице, например, бросив в меня яйцами”. Проявил тогда пострадавший и великодушие к зачинщикам: чины из польского МВД готовы были провести расследование случившегося в театре, но артист, по его собственным словам, попросил этого не делать.
Клосинский был далеко не единственным представителем польской интеллигенции, кто в годы военной диктатуры поддерживал власти и был в той или иной форме подвергнут за это обструкции. Актёр Станислав Микульский, лично друживший с Ярузельским, и певец Казимер Ковальский тоже были освистаны во время своих выступлений, а писателю Войцеху Жукровскому пришлось разбирать посылки с собственными книгами, которые массово возвращали его недавние читатели.
После 29 января 1982 года Януш Клосинский, здравствующий и ныне, больше никогда не выходил на театральную сцену.
Однажды, Александр Александрович, вы задали риторический вопрос: "если я член партии, то непременно карьерист и вообще - говно?" Всякое, знаете ли, бывает...
http://varfolomeev.livejournal.com/657141.html
ППКС
я дифчонка ниплахая ,
тока сцуся и глухая .