Воображаемое и реальное главного музея Москвы
Пушкинский музей — институция закрытая, почти режимная. Тут тайн не разглашают и своих не сдают. Узнать что-то в дополнение к официальной информации практически невозможно. Известно одно: музей накрыла мощная юбилейная волна. Внешне его белый портик выглядит, как обычно, незыблемо и высокопарно, но внутри, по слухам, все кипит и пенится. Музейщики в аврале — три выставки к столетию открываются почти одновременно, и все амбициозные, ло­гистически сложные, особенно вот эта непростая затея, она из торжественных мероприятий самая масштабная, — «Воображаемый музей». Попробуй привези 46 шедевров из 27 мировых музеев, страшно представить, какой кровью далась организация этих помпезных гастролей. Незадолго до открытия еще не вполне было ясно, что приедет, а что нет. Но музей не подает вида: так старорежимная красавица не посвятила бы постороннего в секреты своей красоты.
Идея про воображение сложноватая, но зато по-старомодному академичная и просветительская — и вместе с тем чем-то постмодернистская. Она отталкивается от неизбежной неполноты любой коллекции: ведь, с одной стороны, собрание — это сложившееся в результате стечения разнообразных обстоятельств единство, с другой — это прежде всего нехватка, которую требуется дополнить. Довольно-таки самокритичный ход — заполнить лакуны существующей экспозиции заемными вещами из мировых собраний. Теми вещами, которые, по задумке кураторов, обогатят наши представления о каждом отдельном периоде истории искусства из представленных в собрании. Для зрителя повод еще раз пройтись по залам постоянной экспозиции, в которых бывал последний раз, скорее всего, еще в детстве. Пушкинский все-таки в смысле концентрации безусловных сокровищ на квадратный метр не Эрмитаж, и вкрапления шедевров будут действительно заметны. Босха вот в Пушкинском нет вообще — и из Прадо прибудет главный хит выставки, «Извлечение камня глупости». Нет Поллока — привезут и его. Привезут «Адама и Еву» Климта из венской галереи Бельведер и «Анжелюс» Милле из Орсе — большая удача. Жаль только, мы не узнаем имен тех, кому конкретно эта затея с воображением принадлежит и кто ее реализовывал: только и говорят, что «коллектив кураторов под эгидой Антоновой». Большего от этих молчаливых партизан музейного дела не добиться — тут царят анонимность рядовых и полная лояльность вождю.