М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Александр Проханов.
А. ПРОХАНОВ: Да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здравствуйте.
А. ПРОХАНОВ: Да, доброе утро.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: У меня к вам только один вопрос. Как к человеку, который во всех эфирах отстаивает только одно, государственность. Верно, я говорю? Вы это отстаиваете?
А. ПРОХАНОВ: Вы не ошиблись.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я задаю вам вопрос. Вот это вот, это по государственному? Это, вот то, что сегодня утром происходит, это способствует цементированию государства? Единству государства? Как сказать, когда договариваются стороны? Как, Таня…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Компромисс, консенсус.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: К консенсусу в государстве, или нет? Вот именно это? Бог с ним, с этим с этим Навальным. Вот это, то, что сегодня с государством происходит?
А. ПРОХАНОВ: Нет, Матвей, завтра должен произойти «Марш миллионов». «Марш миллионов» способствует укреплению государства (неразборчиво)?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Алексаныч. Послушайте меня… Я возьму свои слова по поводу уважения назад. Я вам задал вопрос не про завтра, про сегодня. Вы слышали эфир адвоката.
А. ПРОХАНОВ: Вы можете брать назад все свои слова об уважении. Я вам говорю, что идут обыски. Понимаете, обыски. Может быть, там у Навального нашли противотанковую пушку. А у Собчак нашли, не знаю, коллекцию бриллиантов из алмазного фонда. Давайте дождемся всего этого. Что это за журналистский примитивный подход? Я вам не мальчуган! Я вам говорю, что государство требует ответа на все антигосударственные решения. Если это провокация, если у них найдут… У Собчак найдут норковую шубку, а у Навального найдут авторучку «Parker», это вздор, конечно. Завтра приведет на этот митинг ещё дополнительно 20 тысяч. Мне это кажется не правильным. Но заниматься демагогией о том, что это разрушает государство, это не в правилах ни журналистов, ни «Эха Москвы», ни Проханова. Гудбай.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Гудбай. Ну, он ответил на вопрос.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, в общем, да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А потому что, что он хотел? То есть, всё равно, люблю Проханова. Вы сказали то, что я у вас спрашивал. Простите меня, если я был резок, ещё раз. Я вас очень уважаю, но я же вас конкретно спросил, конкретный вопрос.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я думаю, вы просто не уловили друг друга в том плане, что не пускают адвокатов, что это беззаконие.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ну Александр Андреевич сразу начал говорить про митинги, понимаешь? Про митинги. Он стал говорить про завтрашний митинг. А я его спросил про то, что не пускают адвоката. Ну, он ответил, и я счастлив.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это прекрасно. По поводу того, что…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сейчас, извини, я ещё скажу.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте, да.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Александр Андреевич, Александр, послушайте меня. Ради бога извините. Просто в прямом эфире. Ради бога извините, если как-то мои слова прозвучали как-то не корректно по отношению к вам. Я с глубочайшим уважением к вам. И это никакая не провокация, это вот я вам позвонил потому, что ваше мнение государственника… Подчеркиваю, государственника, для меня очень важно. Вы же знаете, я вас часто цитирую, и так далее. Поэтому, пожалуйста, без обид. Без обид. И правильно, что бросили трубку. Хам Ганапольский, но это все знают. Но он ответ требует. И получает ответ.