Обычное счастье
В Ярославской области суп в блендере Сандре не готовят. Пока мы разговариваем с бабушкой, девочка старательно выводит в тетрадке рейтинг любимых продуктов. В списке только простая еда, а любимый Сандрин суп теперь – вермишелевый.
Комната Сандры на втором этаже отделена от коридора двумя занавесками. Она невелика: здесь едва помещаются кровать и письменный стол. Рядом – комната просторнее, что-то похожее одновременно и на спальню, и на гостиную. Потрескавшийся потолок, старая мебель, отклеившиеся обои, скрипучий пол. Здесь хорошо видно, как труба от печки, поднимающаяся с первого этажа, заваливается набок, грозя обрушить стены. Как говорят местные власти, дом ремонту не подлежит – только сносу. Сергей Николаевич рассказывает, как недавно, во время уборки, нашел на полу копейку 1825 года. Зарубины всерьез боятся жить в своем доме. Но в новый власти их не переселяют, а только водят по кругу, называя отказы друг друга незаконными.
Сандра показывает нам свое хозяйство – тряпичных кукол, фотографии на стене и большой розовый рюкзак.
Спешит достать цветастую сумку, привычным движением вытряхивает на пол все содержимое и раскладывает в ряд заколки, духи, баночки с косметикой.
– Вот это мне мама подарила, – говорит она, не дожидаясь вопросов, – и это тоже мама.
– А из Португалии ты получаешь подарки?
– Да, но очень мало.
– А ты была рада, что Жуан приезжал к тебе?
– Ну да, – совсем тихо говорит Сандра, резко вскакивает с пола и приносит еще несколько маленьких сумочек. «Вот эту мне мама сшила, а эту купила», – монотонно продолжает она.
Узнав, что и мы когда-то учили португальский, Сандра оживилась. Вытащила из тумбочки русско-португальский разговорник и стала нас проверять. Читала по слогам. Когда поменялись ролями, оказалось – Сандра забыла даже элементарные слова. Английский, который она стала учить в пречистенской школе, уже дается ей лучше португальского.

Главное – свобода
Ольга Ивановна не переживает из-за того, что связь внучки с Португалией потеряна окончательно. Она не то что в Португалию – в Москву не хочет отправлять ее после школы:
– Пусть учится у нас в области. Во-первых, в Москве не по нашим деньгам жить. Она говорит: хочу стать артисткой. А у нас в Ярославле есть театральный вуз. Если голова есть, то можно учиться хоть где.
– Вы были бы довольны?
– Конечно. Какая разница – в Москве или в Ярославле? Тут тоже не хуже преподносится. Это все будет зависеть от ее способностей. Будет у нее желание – она везде найдет себе нишу со своими знаниями и талантами, – убежденно говорит Ольга Ивановна.
Жить в Москве Зарубиным действительно не по деньгам. Работы в области практически нет.
– Наталья устроилась в Ярославле, – рассказывает Ольга Ивановна о дочери. – Поработала без оформления, а толку нет. Обещают одно, а платят другое. Ездила-ездила, а на дорогу больше уходит, чем заработаешь. Потом она работала в Данилове, это километрах в двадцати пяти отсюда. Тоже без оформления. Сказали: поработайте месяцев шесть, а потом оформим. Она хотела встать в очередь на жилье или получать пособие на ребенка – так везде нужны справки о доходах. А где их возьмешь, если нигде не оформляют на работу? Везде обман, – вздыхает Ольга Ивановна.
Трудоустроиться не смог и отчим Сандры, с которым Наталья Зарубина расписалась после возвращения домой. Он уехал искать работу на родине, в Украине. Говорить про него Ольге Ивановне явно неприятно – на вопрос о том, вернется ли зять, она жмет плечами, а Сергей Николаевич машет рукой: «Да вряд ли!»
Семья живет на пенсию бабушки и деда и позволить себе может немногое. Как воспринимает это Сандра после благополучной Португалии?
– Она ходит по подружкам, понимает, что наш дом старый, что бытовых таких условий нет, – отвечает бабушка. – Ну всем же хочется пожить получше, да? Но не особо ее это угнетает. У нее терраса. Там она с куклами, с подружками. У нее тут свобода полная! Может ей и хочется, чтобы вода в кране текла и чтобы печку не топить, но так ей все нравится.
«Папа будет биться за меня»
Нравится Сандре все или нет – выбора ей не оставили. Жуан Пиньеру, однако, надеется, что когда-нибудь девочка все-таки вернется в Португалию:
– Даже если она захочет приехать сюда через 30 лет, мы будем по-прежнему готовы ее принять. Мы любили ее, и это было взаимно. Она называла меня отцом и была для меня как родная дочь. Знаете, я никогда не забуду фразу, которую она произнесла перед отъездом в Россию. Она сказала: «Папа будет биться за меня». Теперь я все время думаю о том, как ей там живется. Я очень волнуюсь, потому что не уверен, что ее родители смогут хорошо ее воспитать и дать ей хорошее образование. И еще я волнуюсь, что в какой-то момент ей будет некому помочь…
Впрочем, Сандра, которой в апреле исполняется десять лет, вряд ли увидит Португалию до совершеннолетия. «Я уже сыта по горло этой Португалией, я там ничего хорошего не видела и не увижу, – говорила нам по телефону мать Сандры Наталья. – Даже связываться больше с этим не хочу».
Московские журналисты, часто приезжавшие сюда в последние годы, настроены оптимистично. «Вполне себе счастье по-российски. Никто девочку не бьет, все у нее есть», – написал, например, в прошлом году автор «Аргументов и фактов».
С этим согласны не все соседи. «У меня у самой двое детей, – говорит соседка, которая просит не называть ее имени. – Чисто по-матерински могу сказать: надо было оставить девочку в Португалии. Как ни говорите, все равно семья у них малообеспеченная, родители выпивают. У девочки было бы там будущее, а здесь – какое будущее?»
***
Недавно по Пречистому ходили слухи, будто Зарубины получили новую квартиру. Это не так – и, видимо, не могло быть так. Четыре года назад российское государство выжало из истории с Сандрой все, что хотело. Семья Зарубиных помогла ему, чем могла. На этом они расстались.