Ксения Чудинова: Я когда-то делала интервью с трансплантологом Сергеем Готье. Три года назад он рассказывал мне, что в России до сих пор не сделали ни одной трансплантации детского сердца. Потому что мамы не решаются - им страшно отдать бьющееся сердце своего погибшего ребёнка другому: "это мой ребёнок и его тело принадлежит мне", хотя во многих странах есть очень понятная и логичная национальная программа донорства: ты — часть большой страны, за твою жизнь будут сражаться до последнего, но и ты можешь до последнего сражаться за чью-то жизнь. Я часто думала, что, возможно, именно поэтому у нас так тяжело идёт усыновление — нет чувства общих детей и нет общей истории. Наверное, именно поэтому на детской площадке можно увидеть, как какая-то баба орет на малыша другой женщины, обзывая его "выродком". Именно поэтому обманутые дольщики в комментариях под материалом The-Village (!) получают такую порцию гнева и ненависти, что оторопь берет. Именно поэтому ребята с палатками получают только Фейсбук-сочувствие и Вконтакт-презрение, а не fish-ball-революцию, как в Тайланде. Именно поэтому в обществе ноль сочувствия, ноль милосердия, ноль прощения, ноль признания права на ошибку, ноль альтруистичности и ноль защиты. Общество аутично и фрустрировано: не работают зеркальные нейроны эмпатии и не ясно, как запустить резервный механизм. Я верю, что все изменится. Ну например, когда-нибудь кто-то отдаст сердце своего погибшего ребёнка другому — просто потому, что оно должно биться.