Аркадий Аверченко
ВОЙНА (коротко)
Пройдет еще лет двадцать. Мы все,
теперешние, сделаемся стариками...
Мировая война отойдет в область истории, о
ней будут говорить как о чем-то давно прошедшем, легендарном...
И
вот, когда внуки окружат нас и начнут расспрашивать о мировой
войне, - воображаю, как тогда мы, старички, начнем врать!..
То
есть врать будут, конечно, другие старички, а не я. Я
не такой.
* * *
Когда я, во время
призыва, пришел в воинское присутствие, меня осмотрели и сказали:
-
Вы не годитесь! У вас зрение плохое.
- Позвольте! Что
у вас там требуется на войне? Убивать врагов? Ну, так
это штука нехитрая.
- Да вы раньше дюжину своих
перестреляете, прежде чем убьете одного чужого!..
Вышел я из этого
бюрократического учреждения обиженный, хлопнув дверью.
Решил поехать на войну в
качестве газетного корреспондента.
* * *
Однажды подсел я
к солдатам в окопе. Сидели, мирно разговаривали, я угощал их
папиросами.
Вдруг - стрельба усилилась, раздались какие-то крики, команда -
я за разговором и не заметил что, собственно, скомандовали.
Все
закричали "ура!", выскочили из окопов, побежали вперед.
Закричал и
я за компанию "ура", тоже выскочил и тоже побежал...
Бежал
я долго - от врага ли или за врагом -
и до сих пор не знаю.
Может быть, меня
нужно было наградить орденом как отчаянного храбреца, может быть -
расстрелять как труса.
Бежал я долго - так долго, что
когда огляделся, - около меня уже никого не было.
Только
один немец (очевидно, такого же неопределенного характера, как и я
сам) семенил почти рядом со мной.
- Попался?! - торжествующе
вскричал я.
Он вместо ответа взял на изготовку штык и
бросился на меня.
Я всплеснул руками и сердито вскрикнул:
-
С ума ты сошел?! Ведь ты меня так убить можешь!
- Я и хочу тебя убить!
- За что?
Что я, у тебя жену любимую увез или деньги украл?
Идиот!
- Да, - возразил он сконфуженно. - Но ведь
теперь война!
- Я понимаю, что война, но нельзя же
ни с того ни с сего тыкать штыком в живот
малознакомому человеку!
Мы помолчали.
"Во всяком случае, - подумал
я, - он мой пленник, и я доставлю его живым
в наш лагерь... Может быть, орден дадут..."
- Во всяком
случае, - сказал немец, - ты мой пленник, и я...
Это было верхом нахальства!
- Что? Я твой пленник? Нет,
брат, я тебя взял в плен и теперь ты не
отвертишься!..
- Что-о? Я за тобой гнался, да я же
и твой пленник?
- Я нарочно от тебя бежал, чтобы
заманить подальше и схватить, - пустил я в ход так
называемую "военную хитрость"...
Мы схватили друг друга за руки и,
переругиваясь, пошли вперед.
Через час бесцельного блуждания по голому
полю мы оба пришли к печальному заключению, что заблудились.
Голод
давал себя чувствовать, и я очень обрадовался, когда у немца
в сумке обнаружился хлеб и коробка мясных консервов.
- На,
- сказал враг, отдавая мне половину. - Так как ты
мой пленник, то я обязан кормить тебя.
- Нет, -
возразил я. - Так как ты мой пленник, то все,
что у тебя, - мое!
Мы закусили, сидя под
деревом, и потом запили коньяком из моей фляжки.
- Спать
хочется, - сказал я, зевая.
- Ты спи, а
мне нельзя, - вздохнул немец.
- Почему?
- Я должен
тебя стеречь, чтобы ты не убежал.
Я растянулся под деревом.
Проснулся перед вечером.
- Сидишь? - спросил я.
- Сижу,
- сонно ответил он.
- Ну, можешь заснуть, если хочешь,
я тебя постерегу.
- А вдруг - сбежишь?
- Ну,
вот! Кто же от пленников убегает. Немец пожал плечами и
заснул.
Закат на далеком пустом горизонте нежно погасал, освещая лицо
моего врага розовым нежным светом…
"Что, если я уйду? -
подумал я. - Надоело мне с ним возиться. "
Я
встал и пошел на запад, а перед этим, положил в
его согнутую руку мою фляжку с коньяком.
И он спал
так, похожий на громадного ребенка, которому сунули в руку соску
и который расплачется по пробуждении, увидев, что нянька ушла...
* * *
Вот и все мои похождения на театре
войны...
Теперь, пока я еще молодой, - рассказал всю правду.
Состарюсь - придется врать внукам.
Аверченко