Серенький денек выдался, для отпуска - очень серенький. Я окрестил его для себя «убийцей удовольствия», учитывая то, что отпуск подходил к концу. Посмотрел немало, поездил, но облегчения полного и отдыха еще не пришло. В такие моменты понимаешь, что вот еще один, два, ну максимум три дня – и отдохнешь, а тут – серый день. Настроение сразу ни к черту.
Но – отпуск, и свое надо брать даже с боем. Погуляв по городу (постоянно глядя на тучи, так как зонтика не было), вполне прилично пообедав, понял, что стоит вернуться ненадолго домой. Странно, как быстро привыкает человек к обстановке – маленькое помещеньице, полученное на несколько дней за неимоверные деньги, быстро получает статус «дома»: по нему равномерно распределяются части туалета, бумажки, какие-то проездные билеты, обертки, пакеты от покупок... А в последний день вдруг понимаешь, что все это нужно как-то собрать, упаковать, сложить... Ужас, в общем.
И вот за этими мыслями меня и застал ливень. Нет, даже не ливень, а Ливень, с большой буквы «Л». Грянул он неожиданно. Улочка, по которой я шел, была узкая, мой Ливень выскочил без предупредительного ветра, вдруг, внезапно, из-за высокого серого дома, мимо которого я как раз шел, спрыгнул с крыши, шурша своими длинными нитями, стеганул разрывами капель по асфальту и в тот же момент настиг меня, как убийца, что ждет за приоткрытой дверью парадного подъезда. Капли были мерзкими, холодными, Ливень стоял уже стеной, и я, прорываясь через воду, побежал вдоль серой стены, моля об одном: о двери в этой стене. И – о чудо – вот она! Внутрь!
Холл оказался тоже мокрым, но лишь внизу, то есть пол, что было гораздо лучше, чем стена воды, обиженно гремящая снаружи: еще бы, такую игрушку отобрали. Я злорадно хихикнул ей в ответ: фиг тебе, другую ищи и гоняй по улице, и, стряхивая с себя остатки Ливня, стал осматривать свое убежище...
Серая парадная лестница с огромными окнами и следами когда-то лежавшей здесь ковровой дорожки, краска на стенах, которая уже не могла похвастаться свежестью – только возрастом, что явно был бОльшим. На фоне этой краски ярким медным пятном выделялась табличка, из которой я понял только одно – Квартира музей Президента Н***, так как языка местного я не знал, и это было все, что следовало из английской части таблички.
Мне несказанно везло: я не только пережду Ливень – я еще и посмотрю на то, что было прибежищем Президента до того, как он им стал.
Ступеньки, приведшие меня на второй этаж, были обычными, чуть грязноватыми ступеньками. Ничего примечательного, просто ступеньки. Огромная дверь в Квартиру была прикрыта (что-то много больших букв для одного дня, подумалось мне невзначай), и я вошел, толкнув ее от себя. Прямо при входе маленькая стойка с древним кассиром, что был явно несказанно удивлен моему появлению и тут же начал лопотать что-то на местном диалекте, которого я не понимал. Я жестами объяснил, что хочу в музей, он нарисовал мне на бумажке цифру – цена была смешной. Я уже совсем было полез за бумажником, но вспомнил, что неплохо было бы еще и понимать, что смотрю. Заметив за спиной кассира стойку с дигитальными проводниками по музею, удивился – настолько они не подходили к облику всего остального. Ткнул пальцем – на бумажке появилась еще одна цифра – но такая крупная, что превосходила цену билета в несколько раз. Я энергично стряхнул капли воды с волос, покрутив головой в движении отказа. И тут старик поднял палец и скрылся под столом. Обратно он появился с бандурой, похожей на магнитофон 70-х годов и тут же нарисовал цифру, что была гораздо меньше, чем первая, даже не превосходила цену за билет. Я еще раз побрызгался, в этот раз утвердительно, и полез таки за кошельком, но старик опять пропал в недрах стола. На этот раз его уловом была коробка с кассетами, откуда он стал их доставать, поочередно показывая мне. Русской оказалась шестая, на нее я и указал. Старик вставил кассету, я расплатился, надел наушники, нажал Play, взял в руки бандуру...
- Ну что, неужели и такое бывает? – Я дернулся от хриплого, пропитого голоса, что вдруг раздался в моей голове... – да не пугайтесь, я понимаю – не совсем привычное начало для экскурсии... Ну что поделаешь, редко тут бывают соотечественники, проверить мою запись некому – вот и изголяюсь... – Я понял, что пошла запись, – Ну что, пойдемте, раз уж вы тут – посмотрим на эту обитель... Знали бы вы, куда вы попали... Зря пришли... Но, видимо, это судьба... Ну, не стойте столбом, проходите... – Я чуть было не обиделся и не стал задавать вопросы, но вовремя понял, что это выглядело бы, как минимум, глупо, и сделал шаг вдоль натянутого каната к дверям, что привели меня в огромный коридор.
- Ну вот, вошел... Действительно, судьба. Кто-то должен был когда-то все это увидеть... Ну, смотри направо – видишь гардероб? Подойди ближе... Посмотри на эти зарубки, что остались на красном дереве, присмотрись, прислушайся... Это нетвердые шаги, что ты слышишь – Президент, что идет пьяный в отхожее место... У него в руке сабля... Нет, что ты – он просто пьян вдрызг и ему нужно на что-то опираться.
Boт oн пpoxoдит мимo гapдepoбa... Eгo pyкa c шaшкoй пoднимaeтcя - и ppppaз! - я дaжe oтшaтнyлcя, yвидeв вooчию pocчepк yдapa.. Cтoн... Кaкoй-тo дepeвянный, щeпки лeтящиe в cтopoны... И - плачь...
- Зaчтo??? He я ли cтoю cтpaжeм пepeд вxoдoм, кoтoвый пpинять вaшy шинeль? He я ли пoддepживaю Bac, xoзяин, кoгдa вы, вдpызг пьяный, пpивaливаетесь кo мнe в yгape?
Cкoлькo дaмcкиx cyмoчeк былo мнoй cпpятaнo oт любoпытныx глaз? Taк зaчтo???
Пpидaвлю, мepзaвцa... - Я oтopoпeл нacтoлькo, чтo бoюcь cдвинyтcя - тaк и cтoю y cтeны, пpижавшиcь в иcпyге, a фигypa Пpeзидeнтa yдaляeтcя oт мeня пo кoppидopy...
- Чтo этo былo? – спрашиваю я, уже не думая о том, что покажусь смешным.
- Это? Это память... Она играет с нами порой странные шутки. – Отвечает мне голос, все тот же, хриплый, с кассеты.
- Не стойте, больше тут ничего интересного не будет – Гардероб уже забыл все и простил Хозяину случайную обиду... Дерево вообще плохо помнит обиды. Хорошо сохраняет – но плохо помнит... Мда... Пойдем, посмотрим дальше...
Прохожу вслед за Президентом – пока мимо комнаты... Под ногами поскрипывают половицы паркета – как не смазанные, думается мне, и я подавляю смешок – смазанные половицы – это что-то...
- Давно не натирали... – Говорит голос. – Да и зачем – тут давно никого не бывает, кроме призраков прошедшего. Не прислушивайся к их писку – заговорят-заболтают... Знают много – но все как-то больше о туфлях, да о сапогах... Справа – ванна, чуть дальше – туалет, он закрыт от греха… Золоченый унитаз сперли во время Революции – так и не нашелся. Пойдешь в ванну? – Я кивнул и положил руку на ручку двери. – Не дергай – вывалится. Все еле держится… Тут… Ну, да сам все увидишь…
За дверью, посередине комнаты, стояла Ванна. Огромная, старинная чугунная Ванна, с ножками в виде львиных лап, со старинным краном в виде львиной головы. Все это навевало смутное смущение, как будто подглядываешь за чем-то, что не совсем прилично. Голые стены вокруг, никаких занавесок, только тумбочка со стеклянными полочками, видимо для шампуней, да горлышко бутылки, что выглядывает из-за львиной лапы. Я прошел к ванной, присел на ее край – и опять провалился в ощущения давно покинутого места…
- Опять… Я все же ванна, а не сиденье… Сейчас начнется: шампанское ведрами, голые ноги, зады… Плеск… Как я не люблю эти пузырьки от шампанского, так и щекочут внутри. Девки эти визжащие, идиот пьяный… - Раздается журчание льющейся жидкости, смех, крики… Встаю… делаю шаг к двери – и замираю. На полу, на плитке – пятно… Странной формы…
- Нет! – Но поздно, я уже стою на нем…
- Тук… Тук… Тук… тук… ту….. Вот и все.. последняя капля, еще вытолкнутая сердцем – это я. Капаю. В общую лужу. Говорят, что я буду счастливой – мне дадут переродиться в чьем-то новом теле – но я не верю. Моя хозяйка была на редкость недоверчива. Ни во что не верила – видимо, это передается. Мне осталось недолго – еще немного – и я остыну вместе со всеми другими каплями… Нас сфотографируют, высохшие, сморщенные прошедшими часами, хозяйку унесут в морг – я знаю, видела. Ходили как-то с ней опознавать – она очень плакала, звала того мужчину, потом ей стало плохо… Теперь уже все равно – пьяные ночи позади, скоростные забеги по венам и артериям во время ЭТОГО прошли, теперь – жду половую тряпку. Кап… Все…
Испуганно отшатываюсь – бьет дрожь, боль…
- Я же говорил – стой… Ну да ладно – вроде обошлось, не затянуло… Пошли отсюда – хватит уже стоять…
Выхожу. По паркету – чуть не бегом, не останавливаясь – страшно, затянет их писк.
- В холл не ходи.. Там ни черта интересного… Давай в спальню, что ли…
Первая дверь, вторая… Спальня… Открываю дверь и застываю в проеме от обилия избитых клише… Огромная кровать с балдахином, атласные покрывала, столик для макияжа как в гримерной – зеркала завешены белыми простынями… Маленький пуфик, на котором так и ждешь лежащую болонку, что сейчас тявкая бросится на вторгнувшегося сюда незнакомца, окно за толстой портьерой с золотыми кистями. Присаживаюсь на постель, уже ожидая рассказа – но ничего не слышу… Вдруг – резко:
- Ну, что расселся? Выведывать пришел, смотреть, искать? Не скажу. Ни о любви не скажу, ни о сексе. Ничего не скажу – это не честно. Что, тоже полезешь искать презервативы под матрацем и под подушкой, будешь копаться, ища следы?
- Я нe ищу ничего... Я видел кровь...
- Bидeл? Что ты видел? Что ты можешь знать? О ней, о ее любви? О том, как она плакала и стонала под ним в первый раз, как клялась не забывать и заклинала не оставлять, a пoтoм, кoгдa oн зaбыл ee - плaкaлa и cтoнaлa пoд дpyгими, зовя eгo? Haзывaя иx eгo именeм? Этo ты xoчeшь знaть? Boн!!! Boн oтcюдa! Ктo ты? Чтo ты мoжeшь знaть o любви, o ee любви? O ee мyчeнияx? Boн!
Пытaюcь вcкoчить, pвy вцeпившyюcя в нoги и pyки бaxpoмy пoкpывaлa, cпoтыкaюcь, пaдaю нa cтoлик пepeд зepкaлoм, зaцeпив и coрвав простыни c зepкaл. Mнe cтpaшнo...
Cижy нa пyфикe, cмoтpю в зepкaлo и вижy милoe, измyчeннoe жeнcкoe лицo, нa кoтopoм глаза занимают больше места, чем дано им природой. Они затягивают в себя, молят о чем-то, просят не дать чему-то произойти.
- Видел и прошел... Все видел? Принял ли… Да уже и не важно – время свое взяло. Никого не осталось, и ничего больше нет – только призраки старой любви бродят по этой Квартире, что стала музеем... Мне уже ничего не нужно, может только... Нет, не сочувствия… Его не хочу... Наверное, понимания, что проходит все, кроме того, что мы готовы забыть. Если бы могла подарить забвению – все стало бы иначе, но не смогла. Судьбу не скинешь с плеча – она сидит там крепко, как сама судьба… Каламбур, наверное... прости, что так вышло – ты попал сюда не в лучший момент, слишком много всего сплелось здесь в тугой комок, и ни мне, ни самой судьбе его уже не разрубить, ведь сама она его и сплела.. Иди, тебя ждут. Ты зря сбежал в этот отпуск – сбежать – не решение. Иди и решай, тебе пора, тебя ждут. И помни все, что дорого, не старайся забыть – забвение – это все же смерть... Иди...
После ни врачи, ни приехавшая вскоре полиция так и не смогли объяснить, откуда взялся и как сработал тот заряд электричества, что свалил меня прямо перед стойкой старика-билетера. Были смутные предположения о мокрой одежде и не выключенном из розетки магнитофоне, что, однако, ничем не было доказано. Старик-билетер лишь криво ухмылялся и говорил, что ничего не понимает, и лишь его голос был мне странно знаком.