Ах, как хочется стать белой чайкой! Парить навстречу морскому ветру...
И срать на всё. Срать. На всё...

Знаменитый писатель-фантаст Борис Стругацкий скончался в понедельник вечером, 19 ноября, на 80-м году жизни, сообщил "Интерфаксу" писатель Даниил Гранин.

"Я не могу опомниться. Беднеем, беднеем, беднеем", - сказал Д.Гранин.

В свою очередь директор Фонда братьев Стругацких Сергей Арно сообщил "Интерфаксу", что "это случилось не внезапно, а после тяжелой болезни".
С.Арно добавил, что, скорее всего, причиной смерти стала "сильнейшая простуда", которую Б.Стругацкий недавно перенес.

В сообщении, размещенном на сайте радиостанции "Эхо Москвы" в понедельник, отмечается, что последние несколько дней писатель находился в больнице и врачи
оценивали его состояние как тяжелое. Друг Б.Стругацкого - Борис Вишневский - сообщил "Эху Москвы", что вечером писателя не стало.

Б.Стругацкий - советский и современный российский писатель, сценарист, переводчик, создавший в соавторстве с братом Аркадием Стругацким несколько десятков произведений,
ставших классикой современной научной и социальной фантастики. После кончины А. Стругацкого в 1991 году опубликовал два самостоятельных романа.
Учредитель премии "Бронзовая улитка". С 2002 года являлся главным редактором журнала "Полдень. XXI век".


R.I.P.

огромная потеря...

рекомендую к прочтению )))))))

http://coolebjaka.livejournal.com/39265.html

http://coolebjaka.livejournal.com/43782.html

http://maarbolet.dreamwidth.org/859627.html

и плачу, и смеюсь))))))))
шо попало, короче))))))

http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/005a/02111158.htm

блестящее исследование!

Каков ваш характер? Знаете ли вы себя? Узнать это еще лучше, надеемся, вам поможет тест, который мы предлагаем.
Внимательно вглядитесь в 16 символов, которые собраны в 4 группы: «Движение», «Спокойствие», «Уверенность» и «Неуверенность».
В каждой группе выберите по одному символу, который больше всего соответствует вашему состоянию.







продолжение в комментах)

молитву можно читать на иврите и на русском языке в Шабат и будние дни, в любом месте, где идет общественная молитва и собирается миньян, желательно - после чтения Торы.

מי שברך אבותינו אברהם יצחק ויעקב הוא יברך את חיילי צבא הגנה לישראל, העומדים על משמר ארצנו וערי אלוקינו

מגבול הלבנון ועד מדבר מצרים ומן הים הגדול עד לבוא הערבה ביבשה באוויר ובים. ייתן השם את אויבינו הקמים עלינו נגפים לפניהם. הקדוש ברוך הוא ישמור ויציל את חיילינו מכל צרה וצוקה ומכל נגע ומחלה וישלח ברכה והצלחה בכל מעשה ידיהם. ישמיד שונאינו תחתיהם ויעטרם בכתר ישועה ובעטרת ניצחון. ויקוים בהם הכתוב: כי השם אלוקיכם ההולך עמכם להלחם לכם עם אויבכם להושיע אתכם: ונאמר אמן

Тот, кто благословил наших отцов Авраама, Ицхака и Яакова, да благословит Он бойцов Aрмии Обороны Израиля, которые стоят на страже нашей страны и городов Г-спода от границ Ливана до пустыни египетской и от великого моря до степей, - на суше, в воздухе и на море. Пусть даст нам Б-г увидеть наших врагов, нападающих на нас, разбитыми и поверженными перед ними.

Всесильный, благословен Он, да сбережет их и спасет их от всех бед и несчастий, от всех бедствий и болезней, и да ниспошлет им благословение и удачу во всех праведных деяниях их рук. Да покорит Он их врагов перед ними, и увенчает их венцом спасения и короной победы.

И пусть исполнится сказанное в святом Писании: "Ибо Г-сподь, Б-г ваш, идет с вами, чтобы сражаться за вас с вашими врагами, дабы помочь вам" - и скажем: Амен.

продолжение в комментах

Вот многие спрашивают: "Лора, а как в тундре с туалетом?" "А с туалетом в тундре, - говорю я, - всё замечательно.
Нигде больше вы не найдёте такого шикарного туалета, как в тундре (тут я тяну из пачки розового "Собрания" удлинённую сигаретину и делаю паузу, чтобы нервно закурить).
Этот туалет простирается буквально от горизонта до горизонта, и единственное неудобство, с которым вы можете столкнуться при акте каканья или писанья, это..."
Впрочем, это не единственное неудобство.

Когда-то я имела дело с туалетом, у которого не было потолка, трёх стен и двери.
Туалет находился на территории нашей с экс-мужем дачи, поэтому какое-то время он нас не раздражал, но мы все равно потом сделали себе новый, со стенами и даже неким подобием журнального столика.
Доставшееся же нам от прежних хозяев тубзо представляло собой 4 вкопанных в землю столба, между которыми болтались драные ковровые дорожки.
Вместо крыши над тубзом нависала кедровая ветка, на которой вечно лежал сугроб снега. Выпрямляясь, посетитель уборной обязательно задевал башкой сугроб и стряхивал его себе за шиворот.
Так вот, когда я очутилась в оленьем стойбище, то воспоминание о тубзе с непрочным сугробом над головой оказалось одним из самых тёплых и, по меньшей мере трижды в день,
я была готова отдать по ведру чая за каждую из трёх его ковровых дорожек. Я забыла сказать, что пакетированный чай в тундре ценится несколько выше, чем какое-нибудь говно типа Хеннеси.
В приютившем меня стойбище уважали «Липтон».

Часа через три после приезда, надувшись с дороги «Липтона» с привезенной мною же сгущенкой, я выбралась из чума посмотреть, куда можно было бы этот «Липтон» выпустить из организма.
Для красоты я захватила с собой фотокамеру, никого, впрочем, не обманувшую: «Лора, - сказали мне добрые хозяева, - ты если поссать хочешь, берегись оленей».
Про оленей я не поняла, но переспрашивать не стала. «Нет, - сказала я, незаметно зардевшись в полумраке чума, - я хочу пофотографировать».

Снаружи было очень просторно. Низко над тундрой висело солнце, во всю ивановскую демонстрируя мне широкие возможности для фотографирования: сколько ни напрягай объектив,
ни одного мало-мальски подходящего укрытия. Между чумов бродили олени, задумчиво ковыряясь копытами в снегу. Выглядели они, несмотря на рога, миролюбиво.
«Липтон», между тем, с каждой минутой делал мою жизнь всё более трудной. Я отошла метров на двадцать от крайнего чума, спустила портки и, выставив голую задницу на минус 47 при ветре 15 м/сек,
тут же перестала её чувствовать. Но мне было не до задницы: процесс изгнания «Липтона» затмил мне в тот момент всё. Именно поэтому я не сразу обратила внимание на какой-то неясный движняк позади себя.
А когда обернулась, то даже не испугалась: выражение лиц у оленей, несущихся ко мне, было сосредоточенным, но не враждебным.
Они смели меня, по-моему, даже не заметив, и принялись жрать снег там, где я только что сидела на корточках. В чум я вернулась сильно озадаченная.
До этого я думала, что северные олени едят исключительно ягель.

Тот факт, что надо мной ржали, я здесь упоминать не буду, тем более что ржали надо мной беззлобно.
Мне есть, чем гордиться: я оказалась легко обучаемая, о чём ныне и присно сообщаю в резюме при попытках куда-нибудь трудоустроиться.
В следующий поход до ветру я пошла уже со знанием дела, захватив с собой в чисто поле длинную палку по имени «хорей». Хорей этот, ничего общего не имеющий с ямбом и прочими поэтическими прибамбасами,
обычно используется погонщиками оленей в качестве дрына, которым следует подпихивать любителей человеческой мочи, если они слишком тормозят в дороге.
В тот раз я выдернула хорей из сугроба рядом с чумом и пошла в снега, напевая какую-то мужественную херню вроде «Ты теперь в Армии».
Олени, разом наплевав на ягель, собрались в кучу и пошли за мной, как дети за крысоловом. Я сменила песню на «Три кусочека колбаски» (посмотрела б на вас, что б вы вспомнили спеть при похожих обстоятельствах),
но скоты не отставали. Я прибавила шагу, олени перешли на рысь. Я побежала, олени пустились в галоп, обогнали меня и остановились посмотреть, где я там.
Я издали показала им хорей, и они подошли поближе. Двое из них дали почесать себя меж рогов, а один – потрогать за нос. Нос у северных оленей волосатый, если кто не знает.

Мы стояли напротив друг друга: я и штук двадцать оленей, выжидающих, когда я перестану страдать хернёй и наделаю им наконец жёлтого снега. Я замахнулась хореем, они слегка пригнули головы и не сдвинулись с места.
«Пошли вон отсюда!!!» - крикнула я и затопала ногами, мгновенно провалившись в наст до середины ширинки. Олени стояли и смотрели, как я выбираюсь из снега.
Пара-тройка из них вытянула шеи, чтобы проверить, не оставила ли я в снегу немножко мочи, а один даже сунулся с этим вопросом непосредственно ко мне .
«Пошел вон, козёл», - сказала я, ударила его по харе и в этот момент до тошноты напомнила себе институтку, попавшую в кубло нахалов и отбивающуюся от них веером.

В чум я вернулась ни с чем. То есть, наоборот.

- Ну как? – спросила Алла Айваседо. Мы с ней познакомились в Самбурге, хороший город, тыща человек населения, включая интернатских детей.
Это Алла привезла меня в стойбище к своим родственникам, представив как «хорошую русскую, правда, немного того».

- Да никак, - сказала я.
- Олени? – спросила Алла.
- Как вы вообще тут в туалет ходите? – спросила я.
- Да как. Пошли покажу, - сказала Алла, - я как раз тоже уже хочу.

И мы пошли.

Олени уже разбрелись по стойбищу, но, увидев нас, стали группироваться и готовиться к охоте.

- На них надо крикнуть, они разбегутся, - объясняла Алла на ходу.
- Я орала, - сказал я.
- Да как ты там орала, - махнула она в мою сторону щепкой. Щепку она захватила в чуме у «буржуйки».
- Нормально орала, - сказала я, но, вспомнив институтку, заткнулась.

Олени шли за нами хорошо обученной «свиньёй».

Алла остановилась, выковыряла в насте ямку щепочкой и взялась за полы ягушки (это такая девичья малица из оленьих шкур).
Олени подошли и встали как вкопанные метрах в двух, не спуская глаз с выколупанной Аллой лунки.

- Смотри, как надо, - сказала Алла и, набрав воздуху, крикнула на полтундры:

- А НУ НА ХУЙ БЫСТРО!!!

Олени всё еще бежали, когда Алла встала и расправила ягушку. Когда встала я, олени уже возвращались, но были еще далеко.

С того момента я ходила в тундру без провожатых. «А ну на хуй быстро!!!» - это я ведь и сама умею сказать, когда приспичит.
Причем, вскоре выяснилось, что данную фразу не обязательно кричать полностью, достаточно и усеченного варианта. «А ну на хуй!!!» - доносилось время от времени из тундры.
Это означало, что кто-то из обитателей стойбища пошёл в туалет.

Через три дня я научилась различать их по голосам.

отсюда: tosainu.livejournal.com

Когда от нас уходили Коммунисты, они остановили часы на Спасской башне и все вокруг окаменело.

И Коммунисты вошли мимо каменных солдат в Мавзолей и разбили Гроб Хрустальный. Они сняли с Ленина голову, вытрясли из нее ненужную солому и набили мозгами из свежих отрубей с иголками. Они вырезали ножницами дыру в чорном его пиджаке и поместили внутрь алое кумачовое сердце. И сердце забилось и встал Ленин и поднесли ему Смелость в бутылочке. Выпил Ленин Смелость и тут же стал как прежде приплясывать на мягких соломенных ножках и подмигивать сразу двумя нарисованными на голове глазами.

После этого вышли Коммунисты с Лениным подмышкой из Мавзолея и свистнули в два пальца. И вывел им Голый Мальчик из-за гума четырех Красных Коней. Вскочили Коммунисты в седла, достали из подсумков пыльные шлемы еще с египетских времен, и медленным шагом пошли их кони навстречу красному не нашему солнцу в полнеба.

И забили барабаны, и в посередине реки Яик всплыл на минуту Чапай облепленный раками, и в Трансильвании заскрежетал в могиле зубами товарищ Янош Кадар, и обнялись в земле Николае и Елена Чаушеску. И Лев Давидович Троцкий зашарил рукой в истлевшем гробу в поисках пенсне, но пенсне конечно пожалели сволочи в гроб положить, и он затих уже навсегда. И выкопались из земли Валя Котик и Зина Портнова, и Павлик Морозов, и Володя Дубинин и отдали последний пионерский салют. И молча встали Алексей Стаханов и Паша Ангелина, Сакко и Ванцетти, Че Гевара и Патрис Лумумба и все те, кого вы суки забыли или даже никогда и не слышали. И одновременно сели в своих американских кроватях и закричали толстая чорная Анжела Дэвис и навсегда голодный дедушка Хайдер.

А Коммунисты уходили все дальше и дальше: мимо каменной очереди в макдональдс и каменной ссущей за углом бляди, пока не превратились в точки. И погасла навсегда Красная Звезда, с которой они прилетели много тысяч лет назад, чтобы сделать нас счастливыми.

И снова пошли часы на спасской башне, и мы тоже пошли дальше, шмыгая носом. И нихуя мы ничего не заметили и не поняли.

Что не будет уже Будущего и никогда уже не дадут нам каждому по потребности, и не построят нам висячих дворцов и самодвижущихся дорог, не проведут нам в кухню пищепровод и никого из наших знакомых никогда уже не назовут Дар Ветер. Что и мы и дети наши и праправнуки так и будем вечно пять дней в неделю ходить на работу, два дня растить чорную редьку, потом на пенсию, потом сдохнем.

А не нужно было тогда, когда счастье было еще возможно, пиздить на заводе детали и перебрасывать через забор рулон рубероида, строить в сарае самогонный аппарат и слушать чужое радио. Тогда не обиделись бы Коммунисты и не ушли бы от нас.

Просрали, все просрали, долбоебы.





© Дмитрий Горчев