Безумство
Оно приходило утром, всегда с «Вестями».
Он молча смотрел и слушал, и ел котлету.
Казалось, ещё немного и всех затянет
в расколотое картечью чужое лето.
Жара наступала с юга и била в ноздри
прикладом и сапогом, и виной солдата...
Он видел горящий Боинг, но было поздно
просить, умолять, разыскивать виноватых.
Когда завершались «Вести», Оно стояло
удушливым смогом или струилось потом,
и страшно хотелось спрятать под одеялом
весь мир, но слезам не верят и ждёт работа.
Тогда он из дома вышел. Безумство - следом.
Метро, «комсомолка», тормоз, визжащий дико.
Его затянуло всё же в чужое лето,
пропахшее новостями ещё до вскрика.
22.08.2014
Юрий Семецкий
http://www.stihi.ru/2014/08/22/3078

Теперь Чечня
Михаил Этельзон
Апрель, 2004
http://www.stihi.ru/2004/06/11-1225
***Нохчи, Нахчи, Нахи - самоназвание чеченцев,
переводящееся буквально: Люди Ноя.
1
А что Чечня?
Теперь Чечня...
Её ломая и чиня,
чины опять в большом почёте,
и тонны трупов и отчётов,
и над страной - густой туман.
Столетья не меняют сути:
цари, распутины и смуты ,
и вечно - "горе от ума".
В Москве, играя в "чёт" и "нечет",
отцу народов не перечат.
Иначе - будет недочёт.
И выполняются приказы
ментами, армией, спецназом...
И за Чечню - чины, почёт.
Почёт?
Почём?! Почём народы?
Почём в Чечню отправить роту?
А сколько стоит каждый гроб?
Не важно, кто сегодня правит -
не перечинит, не исправит,
стреляя почеченно в лоб.
Но окружаются деревни
(такой обычай - очень древний)
и - по заложнику на дом.
И присягнуть отцу народов,
и разучить на русском оды,
а нет - гори оно огнём!
Огонь! И пушки - по селеньям,
как раньше царь, а после - Ленин,
и Сталин - верный ученик.
В вагоны! Все на поселенья!
Готово им увеселенье:
в пустыне - миражи Чечни!
И пусть погибнут сотни тысяч,
народ виновен - надо высечь,
чтоб был покорен раб - и нем.
По Казахстану, как по хлебу,
народ размазан. Был - и не был...
"А нЭт народа - нЭт проблем".
2 .
Не так ли легионы Рима
крушили храм Иерусалима
и гнали в Рим рабов стада?
Не так ли в Киеве хазары
громили храмы и базары,
не зная веры и стыда?
Но то, что начал в прошлом Грозный,
нельзя сегодня кончить в Грозном,
иначе - рухнет Вавилон.
Чечня не Чехия, не Польша,
и к ним вернутся, только позже,
но в этот раз им повезло.
И что Чечня? Одни Чеченцы?
Прибалты? Венгры? Чехи? Немцы?
И для татар есть старший брат.
Куда уж дальше, что вам больше,
когда с фашистами по Польше...
и вместе... в Бресте на парад?!
И "братья" рвут страну на части,
бегут от собственного "счастья",
уходят из-под рук Кремля.
И на народы наплевать бы -
не по любви играли свадьбы -
уходит из-под ног...
з-е-м-л-я.
Границы давит и корёжит:
трещит шагреневая кожа -
одна шестая часть земли.
Всё дальше в прошлое границы,
всё меньше дани для столицы,
всё больше горя и золы.
3 .
А что Чечня? - они шумеры,
древнее Рима и Гомера,
старее Спарты и Афин.
Они наследники Урарту -
страны потопа – Арарата,
и "Люди Ноя" - имя им.
Не за Россию ли чеченцы
при Николае били немцев?
Чеченский - знаменитый полк.
А мало ли героев гордых,
отдавших жизнь за Горца - горцев?
В награду... мстил кремлёвский "Бог".
Поиздевались над святыми,
отбили память им и имя,
как скот погнали по степям.
Забрали землю и сжигали,
переписали все скрижали,
и псов пустили по стопам.
И не ответит Петр Первый:
зачем и в этом был он первым,
неволя горы и поля?
Они не ведали Россию,
они в Россию не просились,
но двести лет горит земля.
В дыму витает дух Шамиля,
кого - сожгли, кого - убили,
но подрастают сыновья.
Зачем им Лермонтов и Пушкин,
когда в окно стреляют пушки,
когда расстреляна семья.
Они совсем ещё подростки,
но от рождения всё просто:
в огне земля, дома, мечеть.
Их право: как и где молиться,
и даже - чёрт возьми! - мочиться,
но "Бог" уже решил: мочить!
4.
А что Москва? Москва химера -
и полумир, и полумеры.
Но кровь... дымится на снегу.
И площадь Красная - краснее,
да не краснеет. Бог бы с нею...
Но "Бог"... с Чека и начеку...
"Бог" всемогущий и всевышний -
он нефтяные любит вышки,
но строит - вышки лагерей.
Народ ликует - ну, не раб ли? -
в который раз на те же грабли -
и жить не может без царей.
Москва играет в шахматишки,
меняет пешки-пушки-вышки,
за непокорность гасит свет.
А "богом мазанные" россы
стреляют "черномазых" в Грозном
и в белокаменной Москве.
На перепутье - перепитьи
своих богов не позабыть бы,
играя "русский вариант".
Не помогают рокировки:
вожди - с Лубянки и Петровки,
глубинка - вечный арестант.
Плохие вести? Больше мести!
Они Норд-Ост? А мы с Норд-Веста -
пощады нет для "не-людей".
За каждый взрыв устроим "праздник",
за каждый "пластик" - толпы свастик
и сотни красных площадей.
5.
Всё те же боссы над Россией,
всё те же бесы и бессилье,
и нищета,
и нищета.
И все на свете виноваты:
евреи, горцы, азиаты,
и всем счета,
и всем счета...
А посчитали - прослезились:
недосчитались пол-России,
уже "воспрявшей ото сна".
Опять вопят великороссы:
"своим путём - великой расы!"
И снова безотчётны боссы,
пока в Чечне идёт война...
Зачем? -
когда идёт война.
А враг сидит...
не только в Грозном.

http://www.proza.ru/2014/01/21/1713
На меня навалилась Беда…
Раскорячившись, лезет в ворота
И орет, «…шо ей замуж ахота!»
«Шо мичтала и долга ждала!»

Все забрызгавши черной слюной,
Заскрипев по глазам сапогами,
Она вносит Отчаянья знамя,
Красит щедро виски сединой
Лезет грязно ногами на стол
Без Любви, без Надежды и Веры
Ржавой Ложью испачкав все стены
Верещит: «...шоб калечко нашел!»

Мол, решила со мной вместе жить
И «...явилася ни панарошку!»
Что припомнит мне все понемножку
Что забыл, иль хотел позабыть!
Все надеясь: «...авось пронесет!»
Угощаю незваную гостью -
Счастье наше кладу щедрой горстью
Все равно все себе заберет...

Та же, чавкая, лепит фату
Из могильной земли и из Скуки,
Обещая мне «дивные штуки»
Когда я ее в жены возьму!
Я молчу – ни вдохнуть, ни вздохнуть…
В щели сыростью тянет, изжогой,
А из зеркала облик убогий
Все страшится в глаза ей взглянуть

Все не веря, что время, как хлеб
Что черствеет и Нежность и Ласка
Что прошло все, как в глупенькой сказке
То ли молод я был, то ли слеп…
Шел всю жизнь по болотным огням
Мысли кутал в гнилые заплаты
А Беда принесла Час Расплаты
Где, когда - все по дням, по часам!

Где прощенья просить не моги
Где не ждут на вопросы ответа,
Где всегда холода, где нет лета!
Нет ни солнца, ни неба, ни зги!
Где калеки бредут по базарам
Костылем все круша и калеча
Так привычно, так по-человечьи
Так бессмысленно-злобно и даром

Словно черви в разорванных ранах
Копошась и за все передравшись
Втопчут в грязь и своих и упавших
Жрут и гадят в разрушенных храмах
Где глухих заражают слепые
Называя все это Любовью
Где лишь Похоть и Грязь в изголовье
Где все не свои! Все Чужие!!!

Где платить надо сразу за все -
За Улыбку, за Слово, за Радость!
За Любви даже малую малость!
Даже если и нет тут ее…
А Беда доедает Добро
Подтирая его белым хлебом:
"Ты присядь, женишок, пообедай!-
Хохоча, тычет пальцем в окно -

Видишь в липком дожде эти спины?
Что на зов твой уходят подальше!
Это те, кому верил ты раньше!
Прежней жизни твоей половины!
Лиц знакомых седые портреты -
Иль друзья или тени из грязи
Слишком быстро шагнувшие в «князи»…
Твои вехи! Твои раритеты!

А вот там – видишь, точно... Она!
Что была тебе жизни дороже! -
Ухмыльнулась Беда грязной рожей –
Дык, кажись, ить она не одна, ха-ха-ха!»
Затаясь, погасив все огни
Закружу меж людьми серой тенью
Защищаясь лишь оцепененьем
В темноте растеряв костыли

Было душно мне здесь, стало тесно
Боль и Страх за собой волоча
Отпою сам себя, над собой хохоча
Отбиваясь от страшной невесты
А она мне рисует «картины» -
Горе черное в рамах из псины
Небо в струпьях, да Солнце из глины
И лишь Стены, Затылки да Спины!..

И все ластится лапкою хилой,
В лицо скалится зло и зловонно:
«Слышишь этот набат похоронный?
Мы ведь нынче венчаемся, милАй!
Навсегда мы, любимый, вдвоем!»
На часах злая стрелка застыла,
А «красавица» врет мне постыло,
Что мы с ней все «по-новой» начнем!

Наплодим и Тоски и Мольбы,
Будет денег, нарядов без меры,
Будем сыты и пьяны... и серы,
И мне тошно от той похвальбы…
Навалилась Беда, как года
Лезет пастью слюнявой мне в Душу
Я пытаюсь себя не разрушить
Я пытаюсь стать тем, как тогда!
Я пытаюсь...