Я, ребятки, в политику не лезу. Я в ней нич-чего не забыл, и я по ней как-то не скучаю. Но – я могу запретить птицам вить гнезда у меня в голове. А вот летать над ней не разрешать – это уже не в моих силах. Так умный человек однажды про мысли сказал. Это я к чему? Да к тому, что когда я слышу в телеке, как государственные люди рассуждают об оздоровлении экономики, возрождении сельского хозяйства, мощном рывке в развитии индустрии и прочее и прочее из этого репертуара – я вспоминаю эпизод из моей разнообразной, многогранной, красочной… какой там еще… в общем, нескучной жизни.
Числился я тогда в конторе «Фундаментпроект» бурильщиком самоходной буровой установки. Как-то у них так получилось, что я единственный оказался, кто работал на станке СКБ – 4, (который способен бурить не только вертикальные, но и наклонные, и горизонтальные скважины. При желании можно было и в потолке дырку сделать.) И послали меня в срочную командировку в Новокузнецк.
Ну, приехал я туда. Мастер тамошний, когда мы с ним сидели и с помощью пузыря знакомились, постепенно выложил мне причины, по которым моя командировка была такая срочная и по которым меня напутствовали всякими воодушевляющими словами очень немаленькие люди нашей конторы. Если покороче – по словам мастера, кто-то от большого ума поставил сборочный цех комбината на карстовых пустотах.(Опять же – если попроще – после ледникового периода остались в земле ледяшки всяких размеров. А пришло время – они взяли, да растаяли. И остались в земле пустые места опять же всяких размеров). А сборочный цех комбината – это конструкция увесистая. У него под потолком ездили две кран – балки, и каждая - грузоподъемностью по сто пятьдесят тонн! Ничего так - нагрузочка? Ну и побежали трещины по стенам этого цеха. Что делать?А есть такой способ укрепления фундамента – с помощью так называемых инъекционных скважин. Вот я и приехал этим заниматься.
Подъезжали мы с утра (буровая установка была смонтирована на автомашине ЗИЛ – 131) к стене сборочного цеха и начинали бурить наклонную скважину. Если буровой снаряд резко проваливался вглубь – стоп! Вот он, карст. Мы сажали в скважину обсадную трубу, чтобы она не обсыпалась, и ехали на пять метров дальше – бурить следующую дырку. А к обсадной трубе начинали подъезжать один за одним бетоновозы, которые закачивали в эту трубу гель – цемент. И это продолжалось до тех пор, пока пустота не заполнялась полностью и цемент не начинал литься из трубы обратно.
Так, как я рассказал – так должно было быть. А на самом деле – мы были рядом и все видели – если дырка оказывалась уж очень прожорливая, шофер бетоновоза брал что-нибудь типа рукава от телогрейки, засовывал его в трубу и с помощью нашей пятиметровой буровой штанги проталкивал свою затычку поглубже. Потом продолжал закачку, и через пять секунд из трубы лился гель – цемент - дырка считалась заполненной.
Я не знаю, чем кончилась вся эта история со сборочным цехом (и цел ли он вообще?). Но всякий раз, когда я вижу на экране очередного спасителя отечества, мне все время мерещится, что он держит за спиной рукав от телогрейки.