Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
Мерзкий месяц январь на издыхании, в предсмертном жару: температура воздуха +8, радио чешского леса обещало до +12, черные тучевые облака и горизонтальный дождь, покрывающий сыростью пальцы, ключи и душу. Я иду по парковке нашей фирмы, заставленной десятками машин разных оттенков серости, в дерзкой куртке «Сочи 2014» от фирмы «Bosco». Самовыражаться с помощью одежды – крайняя из постыдных подростковых слабостей, обострившихся как побочный эффект после общения с народом Германии.
В прошедшие выходные меня снова не было дома. В воскресенье вечером, казалось, взлетим. Случайная девушка на пассажирском сидении, которую я подвозил в аэропорт Франкфурта, поняла меня с полужеста. Я бы не рискнул открывать буклет сам на высокой скорости – коллекционное издание группы Genesis – коробка с тремя дисками, которую купил днем раньше в Люксембурге, в лавке старого города, где, возможно, была собрана вся музыка мира в оригинальных упаковках. Винил и компакт-диски – тысячи их, и где-то между полок, постеров и стеллажей – седой хранитель сокровищ, как и все люксембуржцы, был готов говорить с нами на английском, французском, немецком, люксембургском и, наверное, на любом другом языке мира. Ничего удивительного для человека, прослушавшего всю музыку на свете, понявшего самый универсальный его язык. Девушка ловко разделалась с целлофаном и аудиосистемой опеля, я добавил нижних частот и децибел, и мы поехали дальше, молча, через весь Рейнланд-Пфальц, под те самые песни Генезиса, которые я полюбил еще в десять лет.
В 1997-м году мы жили впятером – с сестренкой, папой, мамой и бабушкой, на 56-х квардратных метрах трехкомнатной хрущевки 1967-го года постройки на проспекте Октября. Третьим приобретением, после самых необходимых в девяностых предметов – цветного телевизора и видеомагнитофона, оказался музыкальный центр Panasonic. Он был невероятно крут: строгий дизайн, прост в управлении, 5 дисков и 2 кассетных слота, никогда не тупил и не ломался. Долгое время содержимое CD-чейнджера оставалось неизменным: Prince, Genesis, Nick Cave, Queen и A-ha. Других дисков не было. Можно было запрограммировать любой трек или даже несколько для включения и выключения по таймеру, как будильник. Почти каждое утро встроенный фейдер плавно выводил звук на нужную громкость, заполняя сонную квартиру хорошей штучной музыкой. Надо ли говорить, что музыкальный центр стал для меня центром квартиры и вселенной. Потом в двухтысячных у нас появился домашний кинотеатр, и я зачем-то согласился отдать Panasonic за небольшие деньги соседу сверху – видимо, тот решил лично уничтожить агрегат, много лет отравлявший ему жизнь, вследствие картонности панельных перекрытий. До сих пор не могу понять, зачем это сделал.
Эта поездка на запад вообще была полна хорошей музыки. Впервые в жизни я встретил людей, которые с такой жадностью и азартом слушали мой треклист. 25-летние русские ученые, айтишники в институте Макса Планка, пишут "мозги" летающим роботам... Еще они делают музыку, в компактных однокомнатных апартаментах типичной немецкой общаги – как показалось, лайт-металл, хотя я не слышал всей группы. За 15 минут сыграют все, что захотят – была бы ссылка на Youtube. По ночам на электричестве и басухе творят джаз. Личности и вширь и вглубь. Дружат, как в советских фильмах или романах Ремарка. Шутят аккуратно и умно. Любят осторожно. Это было открытие, я стал уже думать, такого здесь нет. Понял, что сам сильно отстал. Совсем недавно, месяц назад искал хоть бы искры, осколки – среди старых друзей на востоке, дома, в России. Оказалось – не там. В космополитичном Заарланде, в 500 км на запад из чешского леса, на границе с Францией. При таком раскладе немецкий и немцы им вообще не нужны, хотя все прилежно учат. Им хорошо внутри.
Мы покидали еду, выпивку и гитару в багажник. Кто-то догадался взять бутылку вискаря в салон. Мой друг со своей девушкой на сидении сзади, лежа, глядели всю дорогу на ясное небо и мокрые январские поля немецкой Лотарингии. Мультяшный парень из Оренбурга с внешностью Мьюза – на пассажирском, балдел от скорости и пел все песни подряд, даже редкие те, которые не знал. Они благодарили меня за идею, музыку и легкость, а я улыбаясь молчал и не знал, как им признаться в любви.
По автобану, каких-то сотню километров из «Заара» в «Люкс», которые хотелось ехать долго, но все же на полном газу. Еще одна комфортная столица старой Европы. Две недели назад жаловался клиентам из Москвы, что достало – видеть уже не могу эти старые стены и готику соборов, сраный Париж и фахверковый Страсбург... Все ерунда, когда погоду делают люди. Вечером, нагулявшись по центру Люксембурга, пытаясь продлить удовольствие и путь к машине, мы остановились в каком-то каменном проходе с круглыми сводами и расчехлили гитару.
На четвертом месяце радистка Кэт...
Хочется какой-то связи - связи нет...
Медленно плывут по небу юнкерса...
Шифр не тот. И жизнь не та.
Ты можешь навсегда уехать из России, но Россия никогда не уедет из тебя.
К ночи вернулись в отправную точку и решили поехать в центр Заарбрюкена. Наконец избавившись от машины, стоя на автобусной остановке, я пил холодный вискарь прямо из бутылки, большими вкусными глотками, при этом понимая, что и так был пьян. Пускай на несколько дней раньше, но это был лучший подарок на день рождения, который мне когда-либо выпадал. В нем было самое главное – надежда, что все-таки как-то тут можно.
Научиться.
Жить.